Александр Михайловский - Великий князь Цусимский

Одним словом – с поиском британских офицеров у нас первоначально вышел облом. Но потом, при повторном осмотре в бинокль окружающих вод была обнаружена небольшая остроносая с двух концов лодка, которая держалась поодаль от остальных шлюпок, не стремясь присоединиться к общему «стаду».

– Мне кажется, – сказал мне Гаврилыч, опуская бинокль, – или там болтается какая-то особо важная персона в расшитом золотом мундире. Ну, прямо элитный попугай на выставке экзотических животных.

– Пожалуй ты опять прав, – ответил я своему старшему, – пойдем, посмотрим, что там за птица какаду болтается как дерьмо в проруби. Самый малый вперед.

Сначала, эти персонажи попробовали грести прочь от приближающейся подводной лодки. Шустро так, на регату я бы из взял, но примерно пять узлов шлюпки и наши десять узлов надводного ходя слишком уж несопоставимые величины. Поэтому мы даже не успели их догнать, а британские хлопцы уже отдыхали, суша весла. Дело было не в том, что они сильно устали, нет, в таком темпе британские моряки могли грести еще не меньше часа. Просто их начальству стала ясна бесперспективность гонки черепахи и Ахиллеса, и оно решило вступить с нами в переговоры. И что же вы думаете, в этой шлюпке, которую Гаврилыч назвал вельботом, помимо восьми матросов на веслах, оказались три «джентльмена»: командир флагманского броненосца «Глори» кэптен Картер с вахтенным журналом в придачу и командующий (тот самый попугай) Китайской станцией Роял Нэви вице-адмирал Жерар Ноэль собственной персоной и при адъютанте. Адмирал сказать честно находился в прострации и никак не вмешивался в происходящее, укатали сивку крутые горки, адъютант был ничто и звали его никак, а вот тот самый кэптен Картер как только он оправился от обалдения и смог разглядеть на моих плечах погоны с двумя просветами, то тут же начал качать права.

– Сэр, – сказал он мне, – мы готовы признать себя вашими пленниками, если вы дадите слово относиться к нам как к джентльменам, не отнимать оружия и предоставите нам право свободного перемещения по вашему кораблю.

Я сам по-английски говорю достаточно прилично, но для солидности и для того, чтобы не раскрывать перед британцами мое знание языка пришлось звать особиста, у него с этим делом из нашей команды лучше всех. Кот Наоборот пришел, посмотрел на болтающуюся метрах в пятнадцати от нашего борта шлюпку, выслушал наглые требования британца и выдвинул встречное предложение.

– Сэр, – ответил он, – мой командир говорит, что может гарантировать вам гуманное обращение, нормальное питание и медицинское обслуживание и ничего более. Через два часа мы будем в своей базе, где и передадим вас своему вышестоящему начальству с которым вы уже сможете торговаться до хрипоты. Если же вы не согласитесь на это более чем щедрое предложение, то мы можем взять всю вашу компанию силой. Если же вы надеетесь на тот револьвер, который в настоящий момент сжимаете в своей руке, то он годится только для того, чтобы застрелиться и не для чего более. При том, как волна качает вашу лодку, из этого револьвера вы сможете попасть только во что-то размером со стену трехэтажного дома. Зато я отсюда могу попробовать прострелить вам руки-ноги, чтобы вы не сопротивлялись, когда вас будут брать в плен.

Посмотрев на револьвер в своей руке и внимательным взором оценив собеседника, кэптэн Картер вздохнул и выбросил свой револьвер за борт.

– Ладно, джентльмены, – мрачно сказал он, – пусть будет по-вашему. Не надо брать нас силой, мы сдаемся на милость победителя и надеемся, что ваше обращение будет воистину гуманным. Мы надеемся, что ваше начальство прояснит нам – на каком основании были атакованы и уничтожены корабли Его Величества притом, что между Российской и Британской Империями отсутствует состояние войны?

15 июня 1904 года, утро по местному времени. Острова Эллиота, пароход «Принцесса Солнца»

Великая княгиня Ольга Александровна Романова

После завтрака господин Одинцов позвал меня прогуляться на солнечную палубу. В последе время благодаря усилиям Дарьи я похорошела и расцвела, поэтому, получив такое приглашение от любого другого, я бы подумала, что он станет приставать ко мне со всяческими лирическими глупостями, но Павел Павлович уж точно не таков. Он нежно любит свою Дарью Михайловну, и я не понимаю, почему она не хочет открыться перед ним по поводу своей беременности. Когда я узнала, что там, у себя, в своем времени, она воевала и была тяжело ранена, сердце мое разрывалось от нежности и сочувствия к ней. Я же вижу, что они оба, за кучей дел не находя времени на венчание, непроизвольно творят большой грех. Нет, я понимаю, что такая большая любовь, как у них, дается только по Божьему соизволению, но, не закрепив этот Божий Дар венчанием, они рискуют навлечь на себя неудовольствие Господа нашего Иисуса Христа.