Галина Гончарова - Крылья Руси [СИ с изд. обложкой]

Все-таки беременность, даже если ее легко переносишь, плохо сказывается на организме. Она его изнашивает.

И сейчас измученная Мария просто выполняла ритуал. Она знала, что после мужа в комнате окажутся Карлос и его супруга – Мария-Луиза. И та будет смотреть ненавидящими глазами.

Увы…

Дон Хуан в свои года был куда как больше мужчиной, чем его младший брат. Мария знала достоверно, что ни один половой акт с участием Карлоса не был доведен до конца, хотя супруга старалась! Искренне старалась!

А толку? Карлос физически не мог ничего, хоть ему всю «Камасутру» по листику скорми, как цинично выразилась сестрица Соня!

Сделать ребенка от кого-то еще у ее величества возможности тоже не было, разве что Хуан постарался бы, но дражайший супруг и в мыслях не имел наставлять рога нежно любимому и всячески опекаемому братику. Что вы, как можно-с!?

Да и сама Мария позаботилась.

Какой лучший способ от загулов супруга? Да сделай ты так, чтобы у него на других сил не осталось! Не умеешь? Учись! И сама удовольствие получишь, и насчет мужа спокойна будешь. Скандалы – это не метод, любовью надо и только любовью! Лаской и нежностью.

Карлос старшую сестру (пусть Мария была примерно его ровесницей, но замужем за старшим братом – значит, старшая сестра) поцеловал в щеку. И подарил гарнитур с рубинами.

Мария поблагодарила вполне искренне.

Она привязалась к этому уродцу. Карлос, несмотря на все его недостатки – то есть дурную кровь, беду с разумом и телом и дворцовое воспитание (только сейчас Мария понимала, что сделала для нее сестра и как уродуют во дворцах тела и души власть имущих) был милым и добрым парнем. Даже скорее мальчиком. Ума-то Бог недодал…

Глуп он не был, но наивен – да! Мария иногда поражалась, какими заковыристыми путями идут мысли в этой несчастной голове.

– Милая сестрица…

Протокольные фразы – и искренняя приязнь в глазах, на которую она и отвечала таким же теплом, заботой, участием. Не жалостью, вот жалости у нее не было, недаром говорят, что дети и животные не обманываются. Карлос чувствовал отношение женщины к себе, и в ответ дарил Марии искреннюю симпатию. Дон Хуан видел, как жена относится к его несчастному братишке, без брезгливости, без отвращения, с сестринской заботой – так сможет не всякая женщина, и он искренне уважал Марию за эти чувства.

– Ваше величество….

Мария отвечала вежливыми заковыристыми фразами, с трудом (после родов-то!) подбирая слова, но в ее глазах было настоящее тепло, которого так мало получал бедный испанский мальчик. И Карлос улыбался в ответ.

А вот Мария-Луиза так и сожрала бы!

Ну и шут с ней, пусть злобится. Главное, чтобы не укусила.

– Что случилось?

Павел Мельин смотрел на боцмана, отмечая и каменное выражение лица, и злые глаза, и стиснутые губы. Ох, непростое что-то сталось. Но что?

Петр Игренев сплюнул за борт, избегая попасть на чисто выскобленную палубу – за такое могли и корабль драить заставить от носа до кормы. Боцман ты там, не боцман…

– Да юнга этот…

– Меншиков? – тут же вспомнил Павел.

– Он, стервец!

– Что натворил этот щенок?

Неприязнь Павла была оправдана. Ну не любят люди «протекционистов». Нигде и ни в какое время!

А Меншиков попал на флагман именно что по протекции. Выгнанный за воровство из царевичевой школы, он вообще-то должен был отправиться куда-нибудь на галеру на веки вечные – пусть не гребцом, но юнгой там немногим лучше. Вместо этого царевна Софья лично попросила Павла приглядеть за парнем. Мол, коли исправится – хорошо, ну а если нет – пусть суд ваш будет короток и справедлив, слова не скажу.

Уж чем этот сопляк заинтересовал царевну?

Но Мельин честно приглядывал за мальчишкой, и друга приставил, ну и что? Трех месяцев не прошло…

– Ворует он. У команды крысятничает….

– Не оговор?

– Нет. У Мишки браслет пропал, с боя взятый, уж он убивался. Деньги пропадали, а тут…

Павел кивнул.

Ну да, деньги – дело такое, на них же не напишешь, где чьи. А вот браслет – вещь памятная, трофейная…

Турки последнее время сторожились и старались не задевать русских, но стычки иногда происходили. И трофеи, конечно, были. Поль у команды по карманам не шарил, справедливо рассудив, что от медяков казна не обеднеет, а матросам приятно будет. Что с боя взято, то свято. Ну и…

Браслет – и браслет, что в этом такого?

В браслете-то ничего, но в его пропаже!

Петр, не поднимая шума, и принялся обыскивать корабль, рассудив, что посреди моря спрятать уворованное особенно некуда, а умному человеку все тайнички завсегда откроются.