Михаил Ланцов - Поручик Империи [litres]

Но на этом награждения не закончились. Ведь даже этот дождь наград терялся на фоне того, что он натворил. Поэтому ему положили редкую и почетную пожизненную кабинетскую пенсию в размере четырех тысяч двухсот рублей золотом ежегодно. Очень солидно! Во всяком случае, необходимости уходить из лейб-гусар по бедности в армейские части у него более не было. По сути эта пенсия была спасением положения. Ведь коммерцией офицеры не имели права заниматься. А имений и богатых благодетелей у него под рукой не имелось. Конечно, его усыновили, но один леший знает, как там сложатся дела и даст ли Иван Николаевич денег для содержания сыночка в гвардии.

Сверх того, за спасение пленных русских воинов, включая двух полковников, его жаловали небольшим особнячком в Царском Селе. По месту постоянного размещения лейб-гусар. За спасение документов штаба дивизии – большой казенной квартирой в Петрограде в пожизненное пользование. За обширные трофеи единовременной премией в три тысячи рублей, полным комплектом обмундирования гвардейского образца, готовыми наградами и уплатой орденских взносов за казенный счет [48].

Четыре [49]же нарукавные нашивки «за ранение» даже и отмечать не следовало бы, ибо на фоне всего озвученного они шли как простое декорирование мундира.

Оставив под конец гражданские вопросы, Николай Александрович выразил свое Высочайшее благоволение [50]за открытие способа лечения гнойных ран в полевых условиях. А потом пожаловал почетной должностью флигель-адъютанта за подрывную работу в тылу противника. Звание, кстати, очень любопытное. Кроме надбавки в двести рублей к ежегодным выплатам она давала возможность подавать рапорты сразу на имя Императора и свободно входить в Императорский дворец. Видимо, Николай Александрович не пропустил мимо ушей советов по поводу «антигерманской пропаганды» и лечения сына.

Когда же Император вернулся на трон – за дело взялись союзники.

Французы дали орден Почетного легиона третьей степени в обход пятой и четвертой. То есть отметив исключительность подвига [51]. Англичане выдали свою высшую воинскую награду – крест Виктории от имени парламента и государства и орден Заслуг [52]с мечами от Георга V лично. Кроме того, Максим был награжден VI степенью ордена Святого Иоанна Иерусалимского за очень важное и своевременное открытие в медицине. То есть он стал эсквайром Мальтийского ордена при посредничестве англичан. Сербия выдала орден Белого орла с мечами, Черногория – Князя Даниила I, Бельгия – Леопольда II. Все третьей степени. Даже японцы отметились, вручив по совокупности орден Священного сокровища пятой степени. Для них вообще-то было нехарактерно награждать солдат европейских союзников, но Максима-сан смог впечатлить самого Императора…

Дальше был банкет и прием по случаю, на котором лейб-гвардии ротмистр Максим Иванович Меншиков на негнущихся ногах, обвешанный орденами словно рождественская елка, чувствовал себя невероятно странно. Он был ошарашен. Смущен. Подавлен. Восхищен. И даже испуган в какой-то мере.

Помня о его ране, его сильно задерживать не стали. Самый минимум, необходимый для приличия.

Он вышел из дворца, сел в пролетку и отправился на выделенную ему казенную квартиру. Хорошее расположение. Пять комнат. Очень недурная обстановка. Старый солдат-ветеран в качестве слуги за казенный счет [53].

Но на этом ничего не закончилось. Весь последующий вечер и даже ночь прибывали подарки и поздравления от всяких-разных людей. Отметились даже Великие князья, не говоря уже о прочих. Дарили все подряд. Кто что. И деньги, и дорогое французское вино, и разнообразные безделушки. А утром восьмого ноября пришло письмо от Татьяны, где она поздравляла от себя лично и писала массу всякой нежности и лирики. Ну и сатирических замечаний, описывая в красках, какой переполох в госпитале подняли их публичные «обнимашки». И о том, что она скучает, напоминая про его обещание не уезжать из России…

Максим уронил руку с ее письмом на диван и откинулся на спинку.

Он был готов к чему угодно, только не к такому повороту дел. Обдумывал планы отъезда из страны, в которой, как он считал, его не ждет ничего, кроме забвения и унижения. Даже прикидывал варианты бегства из тюрьмы, если вдруг его туда отправят. Однако сейчас, осыпанный наградами с ног до головы и держа письмо Татьяны, он уже так не думал.

Лейб-гвардии ротмистр сидел с совершенно дурацкой улыбкой и пытался понять, что ему дальше со всем этим делать. В его голове творился бардак с коренным сломом всех шаблонов. Но, так ничего и не придумав, он решил навестить свою новую семью, дабы выразить ей благодарность. В конце концов, Иван Николаевич и Мария Эдуардовна этим жестом сделали для него очень многое. Ну и попросить совета о нюансах своего дальнейшего бытия в свете обретенного положения в обществе.