Георгий Крол: Корректировщик. Блицкрига не будет! [litres]

При раскладе один к пяти мне пришлось туго. Знание приёмов самбо и бокса тут помогали мало. Вмешалась судьба в лице Виталия Витальевича, тогда тренера по дзюдо. Он быстро «успокоил» моих противников, а потом занялся нами: мной и девушкой. Его вмешательство спасло меня тогда от серьёзных травм и оказалось началом долгих отношений. Так я начал учиться у будущего создателя школы ниндзюцу в Харькове.

Его уроки здорово пригодились и потом. Я ведь поступил не куда-нибудь, а в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище. Четыре года жизни, тяжёлой, но приносящей радость. Готовили нас серьёзно, учитывая опыт всех войн и вооруженных конфликтов за всю историю нашей армии, включая Афган. Потом выпуск, долгожданное звание «лейтенант», назначение командиром разведвзвода в 299-й гвардейский парашютно-десантный ордена Кутузова 3-й степени полк 98-й гвардейской воздушно-десантной Свирской Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии в Болграде. Счастье заниматься любимым делом и… 1991-й год. Конец.

Потом, после развала Союза и отказа присягать «незалэжной Украине» я вылетел из армии и в 25 лет остался не у дел. Именно он, мой учитель, мой сэнсэй, взял меня на работу. Это принесло успокоение, я не сорвался, не ушёл в киллеры, как многие наши ребята, а даже начал прилично зарабатывать. Отдельная «двушка», всё в ней – это результат работы «костоломом»!

Я вынырнул из воспоминаний. Галина уже не орала, а шипела. Видите ли, её отец, выдающийся «историк», весьма почитаемый нынешней властью, снизошёл до меня. Его работы по истории великой державы и «клятых москалей», которые её угнетали и унижали, сделали его богатым. А также желанным гостем в «западенських» верхах. И такой человек заботится о простом драчуне без «видов на будущее».

Ну, я тоже завёлся, сообщив своей ненаглядной, что именно я думаю о научной ценности трудов её папочки вообще и о последней его работе «Герои дивизии СС «Галичина» в борьбе с москалями» в частности. На этом наши отношения умерли, потому что в ответ я услышал, что мой отец – дурак, которому мозги промыли с детства. А он промыл их и мне, если было что промывать. Батя умер меньше года назад. Умер глупо. Просто никому в новой Украине не было дела до какого-то доктора наук, главного специалиста НПО и так далее и тому подобное… Ну, болеет шестидесятилетний мужик, ну пухнут руки и ноги, а и чёрт с ним, на «преднизолон» и нишкни. А это был инфаркт!

Чёрт! Видимо, всё это давно накапливалось, где-то в подсознании. Ощущение, что моя девушка воспринимает меня как удачное приобретение, не более. Симпатичный, вполне образованный, знает, как себя вести в обществе. При деньгах, хоть и небольших, но стабильно. Да ещё с отдельной жилплощадью. Короче, тюфяк с мускулатурой.

А главное: я это давно понял, только признаться сам себе боялся. Обидно всё-таки, я ведь её любил. Смешно: думаю о любви в прошедшем времени. Причём, как это ни прискорбно, в очень прошедшем. Короче, через двадцать минут, красная от бешенства и белая от ненависти и унижения Галина, с двумя, как попало набитыми чемоданами, стояла за порогом. Никаких слов типа «до свидания» или «давай остынем и поговорим спокойно» не было. Дверь закрылась – финита ля комедия.

Всё это я изложил Григорию Вольфовичу за чашкой чая. В прямом смысле слова. А дальше как-то переключились на историю. Её я любил всегда, а историю войны в особенности. Про 12 ночи, Новый год и прочие глупости мы забыли. Я, впервые за последние годы, встретил единомышленника. Он верил в то же, что и я, приводил схожие аргументы. Так мы и беседовали, перекидываясь датами, цифрами, именами и названиями, пока Вольфович не спохватился, что пора собираться на выход. Мы тепло попрощались, и я остался один. Дрыхнущая в первых купе компашка не в счёт.

От мыслей меня отвлёк сиплый голос проводника, который приполз объявить о скором прибытии на станцию. Собирать мне было нечего, и я молча смотрел на проплывающий пейзаж, слушая начавшийся шорох в вагоне. Вот замелькали городские строения, и поезд прибыл в город-герой Москву. Дождавшись, когда осоловелая братия выползла вон, я тоже вышел в тамбур. Глянул на здание вокзала и спрыгнул на перрон.

В этот момент на меня и обрушилась пустота. Ни одного проблеска света. Ни одного звука. Я исчез, растворился, осталась лишь тьма. Спустя какой-то промежуток времени появился голос. Он звучал не в ушах, уши были по-прежнему, будто ватой набиты. Он резонировал в костях черепа, заполняя его целиком. Наверное, это тоже был язык, странный, но со своей мелодией. Потом прорезались слова, которые я понял. Кто-то приказывал задействовать защиту объекта, включая область регенерации и восстановления утраченных функций. Потом тьма сменилась вспышкой сверхновой. Причём этой сверхновой был я сам, разлетевшийся в астральную пыль.