Илья Вдовицкий - Меня зовут Ву

Конечно, сейчас я уже понимаю, что это она есть у меня, хотя раньше я был абсолютно уверен в обратном, мне казалось, что это я есть у неё, так как она находилась на гораздо более высокой ступени развития и, уж точно, могла ответить на вопрос, кто она такая.

Несмотря на то, что Няня была всем , она отнюдь не была одноликой, а существовала одновременно во многих образах. По коридорам весело бегала смешная и непосредственная Няня-Энн, Няня-Фоззи была жуткой задирой, частенько подначивая меня своими колкими, каверзными замечаниями. Неугомонный баламут Тико был страшным авантюристом, благодаря чему нам регулярно доставалась хорошая взбучка от строгого и рассудительного наставника — Няни-Фэда, а иногда, покидая всю эту шумную братию, я уединялся в компании сдержанной и романтичной Твит, постоянно пропадающей где-то в недрах оранжереи с мольбертом и коробкой пастели. И, тем не менее, всё это была одна и та же единственная Няня.

Как маленький щенок, несмотря на очевидные различия, отождествляет себя со своим хозяином, так и я, до определенного возраста, считал нас с Няней слепленными из одного теста, и только немного повзрослев, я начал понимать, что я — это нечто совсем иное.

Первые сомнения начали закрадываться в моё детское сознание когда, впервые серьёзно заболев, и, чувствуя себя из рук вон плохо, я ощутил некую силу, манящую меня в совершенно другие, невиданные доселе миры. Наверно в тот момент я впервые задумался о том, что Няня, возможно, это не весь мир, и за её пределами, как ни фантастично это тогда звучало, есть что-то ещё, что-то, о чём раньше я не знал и даже никогда не задумывался.

На мои вопросы, что это со мной было, Няня отвечала уклончиво, размыто и на удивление не убедительно. Её рассказы о том, что иногда такое случается, нисколько не удовлетворил моего любопытства, а фраза: — «Я могу лишь принимать тебя таким, как есть, но, к сожалению, никогда не смогу тебя понять», — лишь усилила мои подозрения о нашем различии.

Сомнения одолевали меня всё больше и больше, пока, наконец-то, я вновь не решился на откровенный разговор.

В то время у меня в голове уже были отчётливо сформулированы два основных вопроса.

Вопрос номер один — откуда я появился, и вопрос номер два — почему я не такой, как Няня.

К моему огромному удивлению, вместо очередной длительной лекции с увиливаниями от ответа, Няня вдруг загадочно произнесла:

— Звезда.

— Что такое звезда? — переспросил я.

— Звезда… Нам надо искать звезду, — задумчиво произнёс Фэд.

— Что такое звезда, Фэд? — повторил я свой вопрос, оставшийся без ответа.

— Звезда, звезда… Я не знаю, что это, — удивлённо произнёс он.

— Фэд, я так и знал, что ты опять начнёшь придумывать какую-нибудь несуразицу.

— Погоди, погоди, Ву, — Фэд явно пытался что-то выудить из своей памяти, — Звезда. Это нечто огромное, неимоверно огромное.

Обычно всезнающий Фэд, стоял сейчас с несвойственным ему озадаченным видом.

— Фэд, что с тобой? — он выглядел настолько растерянным, что моё боевое настроение немного поутихло. — А правда, Фэд, что такое звезда?

— Я не знаю, Ву, — Фэд снова о чём-то задумался, — Не знаю, что со мной произошло, но я точно знаю, что мы отправляемся на поиски звезды.

Не могу сказать сколько прошло времени, прежде чем на экране появилась первая звезда в моей жизни, но, хотя пока она выглядела ещё не больше спичечной головки, само её существование приводило меня в неописуемый восторг.

Неожиданно для нас обоих, Няня обнаружила, что у неё появилась более точная информация об этой загадочной точке, и прочитала мне невероятную «лекцию», судя из которой, звезда представляет собой смесь кипучих газов невероятных масштабов, в миллиарды раз превышающих размер самой Няни.

Эмоции переполняли меня, и я не мог оторвать глаз от приборов, постоянно поглядывая, насколько сократилось расстояние до загадочной точки, мерцающей в глубине необъятного космоса.

Никогда ещё время не тянулось для меня так долго. Весь свой досуг я проводил теперь в кресле пилота, переводя взгляд с хронометра на звезду, а с неё на сонар. В какой-то момент часы для меня и вовсе остановились. Я уже потерял счет дням, ночам, неделям. Всё слилось в одно мучительно бесконечное ожидание, в котором время измеряется расстоянием, а расстояние — временем. И вот, наконец-то, когда меня уже начало лихорадить от бессонницы, и, окончательно выбившись из сил, я провалился в забытье, наступил этот долгожданный миг.