Мария Архангельская - Пес войны [СИ]

— Знаешь, я тут подумал, — без предисловий начал Гирхарт, — что, если эту твою готовую тысячу не собирать здесь, а отправить по окрестным землям, чтобы они заранее готовили отряды?

— Отряды?

— Ну да. Мы же не век на Вастасе сидеть будем. Рано или поздно нам придётся идти вперёд, и было бы хорошо, если бы нас уже ждали готовые резервы. Так что пусть подбирают подходящих людей.

— В этом есть смысл, — медленно сказал Таскир. — Хорошо, я подумаю.

— Подумай, — согласился Гирхарт. — Ладно, спокойной ночи.

Он повернулся и зашагал в темноту. Таскир хотел было его окликнуть, но передумал.

Спустя два дня Гирхарт в одиночку вышел из лагеря беглецов. Уже темнело, но света ещё хватало, чтобы спуститься по не слишком крутому склону горы, миновать ручей и выйти к границе чьего-то поля. Там его уже ждали — у одинокого дерева стояли мужчина и женщина, одетые в неприметные плащи с капюшонами. Узнав его, они одновременно шагнули вперед.

— Ну и задали вы мне задачку, — проворчал Кастим, откидывая капюшон плаща. — Думаете, легко было объяснить этому вашему Сарнану, почему мне нужна именно она и никто другой?

— И что же вы сказали? — полюбопытствовал Гирхарт.

— Что, мол, представляю её бывшего хозяина, который из-за временных трудностей был вынужден её продать, а теперь во что бы то ни стало хочет вернуть.

— Но проблем не возникло?

— Нет. Трудности теперь у самого Сарнана, а сделка была выгодной. Так что передаю её вам из рук в руки.

— Спасибо, Кастим, — улыбнулся Гирхарт. — Я у вас в долгу, но, клянусь, я возмещу при первой возможности. Я умею быть благодарным, поверьте.

— Верю. Но мне пора.

— До встречи, Кастим.

Кастим кивнул и зашагал прочь. Гирхарт подал женщине руку и повёл ее обратно в лагерь. Весь путь они проделали в молчании. У лагеря их окликнул часовой, Гирхарт назвал пароль и прошёл к просторному шалашу. Оказавшись внутри, женщина откинула капюшон и с интересом огляделась.

— Ты здесь живёшь? — у неё был низкий мелодичный голос.

— Да. Особых удобств, как видишь, нет…

— Ничего, потерплю, — спокойно сказала женщина, усаживаясь на охапку травы, заменявшую постель. — Главное, что на свободе.

— Это точно. Подожди, сейчас огонь разведу.

Гирхарт наклонился над выложенным из камней очагом. Вскоре в нём заплясали веселые язычки пламени, осветив лицо гостьи. Она была уже не очень молода, хотя и далеко не стара. В чёрных вьющихся волосах пробивались первые ниточки седины, но темные глаза блестели молодо, и смуглое широкоскулое лицо было гладким, без морщин.

— Ты голодна? — спросил Гирхарт.

— Нет, Кастим накормил меня ужином. Хороший он человек.

— Хороший, — согласился Гирхарт.

— Жаль его…

— Почему?

— Он останется в живых, но переживёт крушение всех своих надежд.

— Что? Ах да, я и забыл, ты же у нас пророчица.

— Смейся, смейся, — проворчала женщина, устраиваясь поудобнее. — В то, что тебе предстоят великие дела, ты, надеюсь, веришь?

— Верю. Но не потому, что ты мне их предсказала, — Гирхарт опустился рядом с ней и взял её руку в свои. — Фрина, спору нет, ты мне очень помогла и еще поможешь, но в твои пророчества, уж извини, я поверю не раньше, чем увижу, как они сбываются.

— Значит, увидишь, — улыбнулась Фрина.

Они немного помолчали.

— Как там у Сарнана? — наконец спросил Гирхарт.

— Да никак. Всё успокоилось. Тех, кто принял участие в бунте, продали в каменоломни.

— А остальные?

— Остальные остались. Сарнан не дурак, и, что там не говори, хороший хозяин, — при этих словах Гирхарт скривился, как от недозрелого лимона, но промолчал. — А людей у него теперь и так не хватает.

— Следствие было?

— Было, но уже закончилось. Судя по всему, дело замяли.

— Вот и хорошо, — Гирхарт улыбнулся и провёл ладонью по её руке от запястья к плечу. — Скучала без меня?

— И ещё как!

— Самое время освежить воспоминания, не находишь?

Фрина засмеялась:

— Пожалуй. Надеюсь, что сюда никто не ввалится в самый неподходящий момент.

— Не ввалится. Я ведь теперь командир.

— И какие будут приказания, командир?

Послание Тиокреду было готово. Гирхарт перечитал его ещё раз, и, удовлетворенно кивнув сам себе, поставил подпись и запечатал. Поднявшись из-за самодельного стола, он накинул плащ — стояла глубокая осень, и было прохладно — и вышел из глинобитной хижины, выполнявшей роль штаба.

Дул холодный ветер. Гирхарт прошёл через изрядно разросшийся лагерь, в котором жило уже больше двухсот человек. Невдалеке слышалось рявканье Эвера, гонявшего недавно прибывшее пополнение. Видевший это сотни раз, Гирхарт без труда представил себе, что там сейчас происходит: «Становись! Так, ровней, брюхи убрать! Кому сказано! Направо! Кругом! Кругом! Зачем? Пойдёшь на дело, узнаешь зачем! А чтоб язык не распускал — отжаться двадцать раз! Да пониже, пониже!»