После сорок третьего года немцы утратили господство в воздухе. Конечно, делали полёты, бомбили. Но очень быстро появлялись наши истребители, бомбардировщики сбрасывали бомбы куда попало и разворачивались, пытаясь уйти. Но у наших численное превосходство. Пока одна часть «Яков» или «Лавочкиных» связывала боем «мессеры», другая часть занималась бомбардировщиками, сбивали обязательно хоть несколько. Каждый день наши самолёты-разведчики облетали и передовые, и тылы немцев. И не как раньше, в одиночку. Самолёт-разведчик прикрывали две, а то и три пары наших истребителей. На снимках были чётко видны все укрепления немцев, танки, артиллерийские батареи.
Однако с самолёта-разведчика можно определить не всё. Например, численность личного состава, их состояние. Одно дело, когда противостоят эсэсовцы, причём имеющие боевой опыт. И другое дело, когда немецкая дивизия переброшена с Западного фронта, половина в ней – новобранцы необстрелянные, причём и не немцы, а эстонцы, датчане или французы. Добровольцы всегда находились в расчёте на грядущие после победы вермахта преференции вроде земель в оккупированных странах. Имели в виду обширные территории России до Урала, но просчитались. Сбежать из немецкой армии не удастся, немцы с дезертирами боролись жёстко, расстреливали. И уже чувствовали иноземцы, что Германия войну проиграет. Ситуация для иностранцев плохая. Немцы в вермахте – это солдаты своей страны, а иностранцы-добровольцы – это наёмники. На наёмников все законы ведения войны не распространялись. Их можно не брать в плен, расстреливать.
Кстати, в Красной Армии тоже были военнослужащие, подпадающие в категорию наёмников. Это лётчики авиаполка «Нормандия – Неман». Когда их самолёты сбивали над оккупированными территориями, и они спасались на парашютах, немцы их расстреливали сразу, на месте приземления. Они тоже были добровольцами и воевали на стороне Советского Союза по договору между СССР и организацией «Свободная Франция» во главе с Шарлем де Голлем.
На новой должности забот больше, в основном административных – где разместить личный состав, почему отстала кухня, почему две недели нет банно-прачечного отряда? А ведение разведки – это основное. Ответственности добавилось. Разведрота – подразделение небольшое, но важное, живёт обособленной жизнью, задачи специфические, образ жизни больше ночной. И для разведчика авторитет только тот, кто сам в поиски и рейды ходил, добычлив был, группу без потерь приводил. Его слово имело вес, а остальным подчинялись лишь формально, больше делали вид. Паиньки в разведке не служили, потому как приходилось выполнять работу опасную и «грязную» – людей убивать всяческими способами. Ножом или сворачивали шею, душили, топили. По правде – убийцы по призыву государства. Люди смелые, нагловатые. Как в волчьей стае, подчиняются вожаку, более сильному. Правила неписаные, жёсткие, но на войне других нет. Убить человека непросто. Одно дело выстрелить в него из винтовки за двести-триста метров, когда и лица не видно. Не слышит стрелок, как умирает, хрипя и агонизируя человек. Немец, захватчик, но человек. И артиллерист, посылая снаряд за километр или десять, не видит и не слышит, как умирают люди, как стонут и кричат раненые. Артиллерист или пулемётчик выполняют свой воинский долг, но притом спят хорошо, им не снятся кошмары.
Разведчик – другое дело. Снять часового ножом трудно. Сложно подобраться беззвучно, иначе он тебя убьёт, а не ты. Удачно ножом в убойное место угодить, чтобы сразу наповал. И не из жалости, а чтобы не крикнул из последних сил, не поднял тревогу. Удачно получается не всегда, нож может угодить в нагрудную бляху, что носят поверх шинели на цепочке, или в медаль или значок «за рукопашный бой», который под шинелью на курточке. Поэтому стараются бить клинком в места незащищённые – в основание шеи, слева или справа, сверху вниз. Слева надёжнее: там крупные сосуды – аорта, лёгочная артерия. Сразу фонтан крови. Рука, нож, а то и лицо разведчика в чужой, горячей, липкой крови. Руки и лицо потом отмоешь, с памятью и душой сложнее. И за каждым разведчиком иной раз целое кладбище, особенно если удачлив боец.
Илья как командир роты получил приказ от ПНШ по разведке разведать подходы к Данцигу. До него уже рукой подать – десяток с небольшим километров. Авиаразведка своё дело сделала. Каждый сантиметр фото изучили под лупой. Странность была. Обычно перед каждым городом оборонительные линии в несколько рядов идут. Прорвал противник, понеся потери, первую линию, а за ней вторая. Чем крупнее или значительнее город, тем больше может быть таких линий, до пяти. И на каждой потери в боевой технике, в личном составе. К третьей или четвёртой линии обороны уже остатки войск подходят, атаковать сил не остаётся.
Читать дальше