Роман Грачев - Край непуганых

В тот вечер мы с бывшим политтехнологом Евгением Палычем Петровским знатно набрались. Первым делом я оценил свои финансовые возможности с помощью вокзального банкомата. С наличкой в бумажнике я уже разобрался в кафе «Пчела», теперь следовало проверить баланс карт. Сомнений относительно возможности обналичить средства у меня уже не было — при пересечении порога вокзала мои деньги конвертировались в соотношении один к одному. Как выяснилось, «мастер-кард» и «виза» в этом параллельном мире также отлично сработали.

«Глобалисты, что с них взять», — пожав плечами, сказал Женя.

На одной из двух карт остались какие-то копейки — на пару сотен обедов в семейном кафе «Пчела» или среднюю пенсию по городу — а на вторую буквально за сутки до моего приключения упал гонорар за работу над последними эпизодами сериала. Я затылком почувствовал, как замер Петровский, увидевший на мониторе банкомата семизначную сумму.

— Белой горячкой не ограничимся, — прокомментировал он, — тут совсем другая ипостась намечается.

— Не облизывайся, — сказал я. — Неизвестно, сколько мне придется тут торчать и чем заниматься. Каждый рублик на счету. Я ведь тоже, как и ты, никогда не столярничал и не клал кирпичи.

— То есть ничем особенным, кроме системы Станиславского, не владеешь?

Я развел руками.

— Мельчают экранные супермены, — вздохнул Женя.

Получив на руки запрошенную сумму наличности, я еще раз с интересом изучил новые для меня купюры. Они отличались от наших цветовой гаммой, цвета были более теплые, какие-то воздушные, и вместо памятников архитектуры разных городов бумажки украшали профили выдающихся людей страны. Кое-кого я даже узнал, того же Пушкина, например, и еще Ломоносова. Кстати, и номиналы были непривычные — двадцать рублей, десять, пятерки и даже просто рубли.

— Разумный запрос, — сказал Петровский. — Чем больше мелочи, тем лучше. Как ты заметил, тут очень смешной курс. В нашей Москве ты на тысячу пообедаешь в «Макдональдсе», а здесь можешь неделю жрать с большой компанией в самом дорогом ресторане. По здешним меркам ты просто Ротшильд.

— Обалдеть, — сказал я. — Ну, стало быть, народ к разврату готов.

— Я ж говорю — ипостась!

Мое желание напиться преследовало две вполне прагматичные цели. Прежде всего, я хотел за рюмкой получить больше информации от своего нового друга об этом странном месте, в котором мне предстояло провести какое-то время (мысль, что придется торчать здесь остаток жизни, мою голову в тот день старательно избегала). А еще мне хотелось отодвинуть подальше перспективу принятия решения. «Живи одним днем», — говорила моя последняя возлюбленная, отказавшаяся выйти за меня замуж.

Так и живу, дорогая, твоими молитвами.

Петровский самостоятельно поймал такси там же, на привокзальной площади, любезно отказавшись от услуг местного полицейского. Он отвез меня в отель «Каскад» на живописной окраине. Это был трехэтажный особняк, весьма умело подделанный под старину. На мое замечание, что аборигены категорически отказываются подниматься над землей выше третьего этажа, Женя равнодушно отмахнулся. Очевидно, меня ожидало впереди еще много открытий.

Мы заказали роскошный номер с двумя спальнями, одной большущей гостиной, выполненной в каком-то викторианском стиле, и ванной комнатой, пригодной для проведения чемпионатов по водному поло. Вид из гигантского панорамного окна открывался пасторальный: большой цветущий луг, заканчивающийся березовой рощей, где-то вдали, за частоколом деревьев, виднелась узкая лента реки.

— Фигасе! — сказал я. — Сколько, говоришь, тут жителей?

— Почти сорок.

— Зачем им такой дорогой отель?

— А что, в бараках гостей принимать, как в наших районных центрах? Они живут в другой стране, нам не понять. Это лучший отель в городе, а у нас с тобой люксовый номер. Через стену такой же, в нем останавливаются важные шишки, которые приезжают к местным властям на переговоры. Тишина и покой. Утром после завтрака выходишь на свежий воздух и гуляешь… просто рай. Я пожил тут немного, пока не кончились бабки. Рад сюда вернуться.

На самом деле мне тоже понравилось.

— Закажем жрачку в номер? — предложил напарник по разврату. — Цены, конечно, не пчелкинские, но ты можешь себе позволить.

«Могу», — подумал я, когда увидел в гостиничном меню ошеломительные цены, обозначенные всего двузначными числами. Я заказал все самое вкусное.

Через двадцать минут к нам в номер из ресторана привезли на тележке плотный ужин — семгу в соусе бешамель, телятину по-бургундски, жареный картофель, куриные окорочка, салаты из свежих овощей. В баре возле холодильника мы обнаружили две бутылки коньяка. Евгений Палыч с плотоядным вздохом опустился на диван.