Патрик Дункан - Дракула против Гитлера

Внезапно, словно кто-то выключил газовый рожок, наступила ночь.

Не знаю, может кто-то из мужиков внутри фургона — из врожденного любопытства, или надеясь выкрасть нож-финку — вскрыл гроб Вампира и вытащил его из трупа,

или же, возможно, постоянная тряска и броски фургона из стороны в сторону попросту ослабили, а затем и вытеснили этот кинжал из тела. В любом случае, для

нас первым признаком того, что что-то пошло не так, стал резкий вскрик изнутри фургона, за которым последовали оттуда же звуки какой-то тревожной возни,

стуков, ударов, вполне способные соперничать с грохотом и смятением снаружи фургона.

Раздался еще один ужасный крик, на сей раз он был отчетливее и громче, когда вдруг открылась задняя дверь фургона, и из этой двери вылетел человек. Это

был один из нанятых мной мужиков. Он упал на дорогу позади нас, и его тело, безвольно на нее рухнув, покатилось по ней знакомым образом – так, как могут

это делать только трупы. Из открытой двери послышались новые крики и звуки драки и возни, а затем еще один выкрик, словно вырвавшийся из глубин ада, но

этот вопль вдруг резко оборвался посередине, после чего очень быстро появилось тело и второго мужика, явно тоже выброшенное из открытых задних дверей повозки.

В падении этого тела было нечто необычное, но тогда у меня не было времени над этим размышлять. Двое других нанятых мною работников в ужасе посмотрели

на меня.

Затем над крышей фургона, чуть выше открытой задней двери, появилась рука. Мы все, обернувшись, вытянули шеи и увидели, как вслед за ней появилось и стало

видно лицо, поднявшееся, словно бледная луна над темным горизонтом.

Это был Вампир. Его красные глаза горели, как угли; таким же алым цветом был измазан и его рот. Его улыбка была порочно-развратной, а отвратительные, жуткие

клыки ярко блестели.

Двое сидевших по обе стороны от меня крестьян, так бравировавших своей храбростью и брутальным бахвальством, когда я их нанимал, побледнели и выпрыгнули

с повозки, едва увидев Нежить. Я их в этом не виню. Мое первое инстинктивное желание было таким же.

Но я почувствовал свой долг перед Моррисом и леди Миной, вспомнив о том, как храбро они действовали в трудную, решающую минуту, и поэтому я опустился на

сиденье, вновь взяв в руки поводья, чтобы вернуть себе управление лошадьми, пока они не сбросили нас со скал или не врезались в одну из этих каменных стен.

Вампир поднялся на крышу повозки. Он держал что-то в левой руке. Я не мог разобрать, что это, потому что сумрак и внезапно надвинувшийся полог нависших

над головой деревьев погрузили все вокруг меня в полнейший полумрак. Он бросил этим предметом в меня. Он ударился мне в грудь, и я инстинктивно выпустил

поводья, чтобы поймать этот предмет, прижав его себе к груди. Когда стало снова чуть светлее, я увидел, что прижимаю к груди изуродованную голову одного

из нанятых мною людей. Должен признаться, что даже при всем своем опыте работы за секционным столом над вскрытыми телами и при всем моем знакомстве с анатомией

человека, я был на мгновение парализован этим ужасом.

Я быстро выбросил это отвратительное зрелище в ночную тьму и, выйдя из ступора, вовремя опомнился, потому что увидел, как Вампир с легкостью шагает по

бешено раскачивавшейся крыше повозки, словно на прогулке по дорожке парка. Я обернулся как раз в тот момент, когда он поднял ногу и пнул меня в грудь,

сбросив с повозки. Я ударился об одну из лошадей и, отскочив от нее, упал между упряжкой, ухватившись за стропы. Это был вовсе не сознательный поступок,

уверяю вас, а лишь какой-то отчаянный инстинкт выживания.

Лошади, без сомнения, атавистически почуяв над собой какую-то угрозу, обезумели от страха. Я едва держался за кожаные ремни, видя летящие копыта в нескольких

сантиметрах от моего лица и моих рук. Я понимал, что нахожусь лишь на волосок от гибели, мне грозило быть растоптанным насмерть или покалеченным подкованными

железом копытами. Спина моя висела так низко, что царапалась и билась о твердые как камень верхушки выступавшей над дорогой грязи. Каждый колющий удар

со сдиранием кожи был ужасающим, чуть не выбивавшим из меня дух, я еле держался.

Вампир опустился с водительского сиденья и поставил ногу мне на грудь. Он что-то сказал мне, но я этого не расслышал, так как стук копыт лошадей заглушал

весь звук. С издевательской ухмылкой он надавил мне сапогом на грудь, пока у меня не оказалось иного выбора, кроме как выпустить из рук ремни. Я упал на