Алексей Переяславцев - Боевой оркестр

Взгляд Тофилева неожиданно сделался цепким и даже пронзительным. Возможно, причиной такой перемены мог оказаться съеденный к тому моменту десерт. Наверное, Мефодию Исаевичу попался сильнодействующий сыр.

— Вот оно что… — протянул собеседник. — Ну, это не рояль, но на группу ударных потянет. Литавры с цимбалами, не меньше. Те же склады, но в разные времена. Ха, такое возможно. Но мое прежнее условие остается в силе.

— О котором вы?

— Да о том самом. Вы составляете список хотелок вашего героя, — в голосе Тофилева почти незаметно зазвучала ирония, — и через сколько-то времени мы встретимся вновь. И на этой встрече я предложу еще один пребольшой музыкальный инструмент.

— Через сколько-то? Как насчет двух недель? Уж на список, полагаю, этого хватит.

— Я предлагаю три недели. Ведь вы, вероятно, захотите проконсультироваться со знакомыми?

— Да, это вполне возможно. Согласен на три. Я вам пришлю электронное письмо.

— Конечно, но имею еще условие, — при этих словах обаяние собеседника снова дало полный ход. — Сейчас по счету плачу я. И даже не пытайтесь спорить. Уверен, что вы не очень богаты… по сравнению со мной.

— Мне кажется, вы заблуждаетесь относительно толщины моего кошелька, — ощетинился Рославлев.

— Я вполне уверен, что оплата данного обеда вписывается в ваши возможности, — примирительно отвечал Мефодий Исаевич. — Но ведь я могу в кои-то веки проявить щедрость?

В результате ласковая настойчивость одержала победу над скромностью.

Все оставшееся до встречи время Рославлев готовился. Он просматривал горы (электронные, конечно) литературы. Были задействованы знакомые, родственники, свойственники и знакомые знакомых. Список подвергался такому редактежу, что клавиатура чуть не дымилась.

И чем ближе становилась цель, тем больше в будущем авторе будущей альтернативки крепло подспудное ощущение: чего-то он недоучел. Недодумал. Упустил из виду.

Это пагубное состояние духа сделалось настолько заметным, что супруга улучила момент и осторожно поинтересовалась ходом событий. Начинающий литератор рассказал ей почти все (мелкие детали не в счет).

Жена никогда не интересовалась литературой подобного толка, но проницательность и умение анализировать всегда были при ней.

— Ну-ка, подумаем. Какой здесь риск? Первое, что вижу: тебя не опубликуют на бумаге…

Рославлев от души расхохотался.

— Натали, ты даже не представляешь, насколько эта книга далека от публикации.

— Возможно, но я не закончила. Ты ведь собираешься выложить все это на Самиздат? Тут я вижу второй риск: читатели дадут тебе отрицательные оценки.

— Неверно. По Самиздатовским правилам оценка может быть от единицы до десятки [6] Рославлев ошибается, оценки Самиздата имеют диапазон от нуля до десяти .

— Хорошо, пусть низкие оценки. Третий риск. Пусть даже ты не тиснешь эту работу на бумаге — есть же возможность поместить на сайте, где платят… как их там… помню Литмир, Литрес…

— Название не имеет большого значения.

— Короче, ты его там поместишь, а они тебе не заплатят. Или даже потребуют денег за это.

— Вот последнее скорее всего, — ответил писатель, который не имел никакого опыта общения с подобными сайтами, но отличался глубоким пессимизмом.

— И, наконец, этот господин, — по какой-то причине Наталья Николаевна выбрала именно такой эпитет, — просто не свяжется с тобой. По каким-то причинам, даже не важно, каким именно. И книга выйдет хуже, чем могла бы.

— Да, такое тоже возможно.

— Тогда скажи, Леша, который из этих рисков ты посчитал бы неприемлемым?

— Хм… пожалуй, только один. Денежные потери при работе с платными сайтами.

— А кто тебя заставляет с ними работать? Уж я тебя знаю, не первый год замужем. Ты пишешь в наибольшей степени для себя, а не для других. Следовательно…

— Все-все, можно не продолжать. Умная ты у меня… ну почти как я.

Жена хихикнула.

— Стараюсь быть на уровне с очень умным мужем.

Это была их старая пикировка.

Очередная встреча с Тофилевым также состоялась в ресторане. Заведение было другим. И обстановка тоже отличалась.

Обаяние почти что испарилось, вместо его в глазах Мефодия Исаевича прописались проницательность и беспощадная внимательность к деталям. Сначала Рославлев подумал, что собеседник похож на серьезного купца на серьезных переговорах, но почти сразу же эта аналогия была отброшена. Вместо нее пришла другая: дипломат или даже разведчик очень высокого уровня. А потом пришла третья и сама тревожная мысль: себя-то начинающий писатель вполне резонно не причислял ни к тем, ни к другим. Вроде Наталья права, риск минимальный… а все же что-то тревожило.