Евгений Щепетнов - 1970 [litres]

– Да всякое бывает… есть такие идиоты, что им институт не впрок. Выгонят, к примеру, или еще хуже… в общем, не так часто это бывает, но знакомства остаются. Не бедствую!

– Я вижу…

Минуты три мы ехали молча, потом я свернул на Набережную улицу, где и припарковал машину возле торца пятиэтажки.

– Сигнализации у тебя нет? Вернее, у машины, – усмехнулся я, и Зинаида удивленно подняла брови:

– Какая сигнализация? Что за сигнализация?

Я вздохнул, запер дверцы ключом, обошел, подергав за ручки, и предложил:

– Пойдем прогуляемся?

Зинаида взяла меня под руку, и мы пошли, спускаясь по ступеням лестницы, ведущей на тротуар набережной. Смешно, но это место не так уж и отличалось от набережной моего времени! Те же заросшие газонной травой и цветами аккуратные спуски-склоны, те же декоративные кустарники и большие плиты тротуара.

Пятиэтажки на Набережной стоят уже давно, так что кажется – сейчас поднимешь голову, а там гостиница «Словакия»! А чуть дальше памятник Гагарину – тот «головастик», с неприличным ракурсом с одной стороны! Но нет, «Словакию» еще не построили, Гагарина поставят только в 1990 году, так что это не мое время.

А вот речной вокзал из моего детства! Не старый, чахлый, обветшалый, некрасивый… Этот новый, яркий, как с картинки! И стоят у причала здоровенные трехпалубные круизные лайнеры. Народ ходит с чемоданами, суетится – отдыхающие, точно!

А чуть дальше, у местных причалов – речные трамвайчики, те, что бегают по реке в пригороде Саратова.

А вот огромная самоходная баржа – она ходит до Зеленого острова. Или на городской пляж. Баржи пускают в самый разгар пляжного сезона, когда народу накапливается столько, что речные трамвайчики не могут взять всех желающих. Баржа подберет всех…

– Красота! – не удержался я. – Как красиво!

– Волга! Люблю ее! – довольно кивнула Зинаида и теснее прижалась ко мне справа. Ее бедро коснулось моего, и по мне пошла волна, подобная электрической дрожи. Меня как током ударило! Черт! Вот же…

– Посидим где-нибудь? Мороженого поедим? В «Колокольчике», к примеру. Вон, видишь шатер? Там мороженое в вазочках, с вареньем, с шоколадом… вкусно! Я не часто позволяю себе там посидеть, потому что фигуру берегу… непонятно для чего. Но сегодня такой день – можно. Калории сожгу гулянием!

– На пляж бы… искупаться! – вздохнул я, провожая отходящую от причала баржу тоскующим взглядом. – Солнце вон как палит!

– Я купальник не взяла… – с сожалением ответила Зина и потянула меня вперед. – В другой раз сходим. Вам-то, мужчинам, чего – сбросил штаны да рубаху, и купальника никакого не надо. А я куда? Без лифчика да в кружевных трусах! Смехота! Вот было бы дело, если бы я так на пляже появилась!

– А у нас на городском пляже и нудистский пляж есть. С той стороны, что на Энгельс смотрит. Там все голышом загорают. Ну и купаются. Совсем без трусов. И ничего!

– Что, прямо вообще? – хихикнула Зина и помотала головой. – У нас за это в отдел отведут! Бесстыдство! А ты был на таком пляже? Только честно!

– Был. И не раз. Там ведь что удобно – людей меньше, детишки не бегают, не шумят и грязью не кидаются. Лежишь себе, книжку читаешь.

– И все голые? И что, сексом там занимаются?!

– Ну… бывает… редко. Попадаются отмороженные… но в основном просто валяются, как тюлени, или собираются в кучку да болтают. Почему обязательно раз голые, значит – секс?

– Да потому! – хихикнула Зинаида и тут же спросила: – А что такое «отмороженные»?

– Безбашенные, так понятно? Ну… бесшабашные. Наплевательски ко всему относящиеся. А еще вдруг пошла такая волна среди молодежи – доггинг называется. Встречаются малознакомые парень с девушкой где-нибудь в людном месте, она становится на четвереньки… ну как собака, и он ее… при всех.

– Да ладно?! – ахнула женщина. – При людях?! И никто ничего не говорит?

– Говорят, – ухмыльнулся я, – советы дают. А еще смотрят и… ну ты поняла, чего делают.

– Тьфу! – Зинаида скривилась, будто в рот попало что-то несвежее. – Я этого не понимаю! Ну как это можно?! Скотство же! Откуда это пришло такое? Небось ОТТУДА?!

– А откуда же еще? У нас есть такое понятие, как «окна Овертона». Возникло в девяностые годы. Кстати, тебе, как психиатру, я думаю, понравится. И может, присвоишь его себе. Будут «окна Макеевой»! Хе-хе-хе…

– Ну-ка, ну-ка… расскажи! Только давай вначале сядем в кафе, мороженого возьмем, там и расскажешь. Тем более что уже почти пришли.

Мы подошли к прилавку в кафе – официантов тут никаких не было. А вот мороженое было – и много. То самое, из детства – настоящий пломбир! Я взял себе с шоколадом, Зина с клубничным вареньем. Расплачивался я – она заранее выдала мне бумажник, вложив в него десяток десятирублевых купюр. На мои протесты тут же строго сказала, что расплачиваться за даму должен мужчина, и только так. А с деньгами мы как-нибудь разберемся. Что деньги? Пыль!