Евгений Щепетнов - 1970 [litres]

Мужчина в форме капитана Советской армии подал стюардессе пакет и что-то сказал. Она внимательно посмотрела на него, пошла в сторону кабины. Мужчина нахмурился, вскочил и крикнул:

– Стоять! Не двигаться! Советская власть на этом самолете закончилась!

Стюардесса, миленькая курносая девчонка, рванулась вперед, к кабине, закричала:

– Нападение! Это нападение!

«Капитан» выхватил обрез, который прятал где-то внизу, похоже, что под форменным плащом, лежащим на сиденье, обрез поднялся, выцеливая спину девушки, и грянул выстрел. Подростка, который сидел рядом с угонщиком, забрызгало кровью, мозгами и кусочками кости из черепной коробки. Голова «капитана» буквально разлетелась, взорвалась изнутри под воздействием девятимиллиметровой пули, пущенной сзади, в затылок.

Подросток отчаянно завизжал, глядя на падающее тело, вскочил, и в руке его вдруг оказался пистолет. Грянул выстрел, следом за ним еще один – буквально через полсекунды, и тело четырнадцатилетного подростка отбросило к стенке. Тяжелая пуля выбила из него дух так, как если бы кто-то врезал ему в грудь полупудовой кувалдой. Грудина была смята, и хотя мальчишка был еще жив, но становилось ясно – это ненадолго.

Молодой мужчина, убивший «капитана», встал, оглянулся назад, в салон, туда, где визжали женщины и матерились мужчины, призывно поднял руку и громко, четко объявил:

– Товарищи! Нами, сотрудниками КГБ, только что были обезврежены опасные преступники, собиравшиеся угнать самолет за границу! Прошу сохранять спокойствие! Самолет сейчас совершит посадку в аэропорте отправления, вас опросят по факту случившегося, и вы сможете продолжить свой путь! Ничего опасного больше не произойдет! Спасибо за внимание!

Он сел, поморщившись, и его сосед справа, тот, что уложил мальчишку, участливо спросил:

– Как ты? Сильно зацепил?

– Сам виноват… – скривившись, процедил сквозь зубы капитан Малеев. – Подставился! Но откуда я знал, что у мальчишки может быть пистолет, что он будет таким шустрым?

– Вообще-то нас предупредили, что вооружены оба… – пожал плечами второй, капитан Суровин, – продержишься до посадки?

– Продержусь. В плече засела, сука! Чуть бы правее, и… капец. Какого хрена их не взяли на входе?! В аэропорте?! Какой дебил это придумал?!

– Тсс! Помалкивай! Приказ был с самого верха. Решить в самолете, и радикально. Наговоришь себе на голову… Девушка, перевязать бы товарища!

– Да-да! – курносенькая стюардесса, которая едва избегла смерти, заторопилась, вместе с Суровиным помогла Малееву подняться, и они повели оперативника к пилотской кабине. Самолет как раз закладывал вираж, троица покачнулась и едва не упала. Малеев злобно просипел сквозь сжатые зубы и грязно выругался, тихо, но вполне отчетливо.

Надя Курченко сделала вид, что ничего не слышала, – больно же человеку, пусть…

– Все подтвердилось, товарищ председатель! – Цвигун веско придавил ладонью папку для документов. – Вот здесь фотографии, протокол первого допроса. Поляков надеется на снисхождение и на обмен, потому сразу начал сотрудничать. Изъяли шпионское оборудование, шифры – они хранились в тайниках, в его доме. В мебели и даже в рукоятке спиннинга. Он сдал наших агентов – Мэйси и других нелегалов. Сведения американцам передавал через специальное устройство «Брест» – садился в троллейбус и, когда проезжал мимо посольства, нажимал кнопку. Вся информация, загруженная в устройство, передавалась на приемник, установленный в здании посольства, за две с половиной секунды.

– Зачем?! – Лицо председателя было усталым, серым. Казалось, даже стекла очков потускнели. – Зачем ему это надо было?! Как он вышел на ЦРУ?

– Как и писал Шаман, Поляков якобы сделал это по идейным соображениям. Он хотел, опять же якобы, сохранить мир во всем мире и остановить СССР в экспансии по планете. Он считает, что коммунизм – несбыточная мечта и что нынешние руководители СССР, прикрываясь громкими лозунгами, ведут агрессивную политику в отношении цивилизованных стран. Это слова предателя, почти дословно. Шаман еще писал о том, что тот начал сотрудничать с ЦРУ после того, как похоронил сына. Ранее Поляков послал запрос по инстанции с просьбой выделить четыреста тысяч долларов на лечение сына. Ему было отказано. После этого он решил, что ничего не должен государству, и… вышел на резидента ЦРУ, которому в знак своей искренности назвал фамилии наших шифровщиков посольства. Но тот же Шаман пишет, что версия о том, что Поляков начал мстить за гибель сына, не выдерживает критики, как и версия о том, что он действовал по каким-то идеологическим мотивам. Здесь банальная зависть к коллегам, которых продвигают вместо него, а еще – возможность пощекотать нервы, получить заряд адреналина в кровь. Ему нравилось иметь два лица – добропорядочного гражданина, уважаемого человека, честного, непорочного сотрудника и… шпиона, который отправляет на смерть тех, кто его якобы не уважает, задвигает, портит ему жизнь.