Константин Буланов - Балтийские кондотьеры [litres с оптимизированной обложкой]

– Ваше высокоблагородие, господин старший офицер послал за вами и велел напомнить, что мы должны сняться с якоря через два часа, – оттарабанил вытянувшийся по стойке смирно матрос.

– Да, братец, помню. Все помню, – с тяжелым вздохом протянул Иениш и, пригласив вестового зайти в квартиру, вернулся в свои апартаменты. Багаж был уже собран, оставалось только надеть мундир да присесть на дорожку. Окинув взглядом комнату, он помассировал виски и понял, что больше сюда не вернется. Тогда, в самом конце морской кампании, при заключительных зачетных стрельбах, у него произошел особенно сильный приступ, из-за чего пришлось надолго слечь в кровать. Все доктора, к которым он обращался, после продолжительных, но не приносивших результатов процедур, лишь разводили руками, советуя оставить мостик корабля и перейти служить на берег. Для капитана 2-го ранга, разменявшего пятый десяток, это означало окончательно распрощаться с будущей карьерой и делом всей жизни. Однако судя по тому, что, несмотря на болезнь, то и дело отправлявшей командира «Русалки» на койку, никто не пытался поставить вопрос о его непригодности к службе на кораблях, командованию Иениш виделся ценным и незаменимым специалистом. Все же далеко не любого офицера ставили командовать кораблем в учебно-артиллерийском отряде Балтийского флота. Подобная должность давала немало, но и требовала многого. И всей своей жизнью он доказал, что достоин своего звания и должности, если не большего. Морское училище, Морская академия, Михайловская артиллерийская академия, участие в кругосветном плавании и двадцать два года беспорочной службы – все это выделяло его среди сотен и тысяч офицеров Российского Императорского флота, имевших куда как более скромные познания в науках и материальной части, не говоря уже об опыте. Он прекрасно знал, что ввиду нехватки кораблей на флоте и избытка офицеров, вынужденных прозябать на берегу, на его должность мгновенно найдутся десятки желающих, стоит командованию принять решение о его списании на берег, и потому, несмотря на мучившею его болезнь, из последних сил старался выполнять свои обязанности с максимальной эффективностью. Все же в конечном итоге именно он отвечал за выучку и навыки тех, кому предстояло служить России на всех прочих кораблях флотов и флотилий его необъятной родины, и потому оставить мостик на попечение недостаточно подготовленного офицера не имел никакого морального права. Но в последнее время мигрень накатывала все чаще, так что намедни он даже был вынужден подать рапорт на имя командовавшего учебно-артиллерийским отрядом Балтийского флота, контр-адмирала Бурачека Павла Степановича, с просьбой заменить его в предстоящем выходе. Составляя рапорт, Иениш понимал – это конец. Командир, ослабший настолько, что не способен привести свой корабль назад в Кронштадт, уже не мог рассчитывать сохранить свою должность на следующий год. А ведь для ценза, столь необходимого для получения следующего звания, требовалось проплавать хотя бы еще один год, после чего уже можно было подумать о списании на берег. Но в то же время он не имел никакого права рисковать кораблем и экипажем, и потому рапорт был составлен и подан. Однако судьбе было угодно, чтобы броненосец вернулся на зимнюю стоянку под началом своего командира, поскольку назначенный для его замены капитан 2-го ранга Траубе внезапно слег с сильнейшей ангиной и еще долгое время вынужден был провести подальше от холодного моря с ветром и поближе к теплой кровати с микстурами.

В конечном итоге, после продолжавшейся несколько дней переписки с контр-адмиралом и командиром канонерской лодки «Туча» [3] «Туча» – канонерская лодка береговой обороны типа «Ёрш». , выход был назначен на девять часов утра 7 сентября. На Балтике уже начинался сезон штормов, и потому откладывать возвращение в Кронштадт становилось далее невозможно.

Хлопнув по коленям, он резко поднялся с кровати и покачнулся – все поплыло перед глазами, так что пришлось ухватиться за спинку тяжелого, сделанного из дуба, стула, чтобы не упасть. Простояв так с минуту, капитан 2-го ранга выдохнул и твердым шагом покинул спальню.

Пока вестовой занимался размещением небогатого багажа своего командира, Иениш сидел с закрытыми глазами в пролетке и глубоко дышал, пытаясь привести сознание и тело в норму. Как он ни старался держаться молодцом, путь до порта удалось перенести с трудом, что лишний раз подтвердило его полную неготовность к выходу в море. И только чувство долга все еще держало его на ногах. Из-за того что голова раскалывалась, ему даже пришлось совершенно отказаться от завтрака, так что на борт «Русалки» поднялся злой, голодный и мучимый болью человек, но никак не блистательный капитан 2-го ранга Российского Императорского флота.