Игорь Пронин - Ведун. Слово воина - Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков [litres с оптимизированной обложкой]

– Э-э, ребята, вы чего? – забеспокоился Середин. – Может, хоть огонь разведем, дежурного оставим? А ну, медведь забредет?

– Не боись, ведун, – сонно посоветовал рыжий бородач. – Место спокойное, прикормленное. Спи.

– Ква, – подвел неутешительный итог диалогу Олег. – Пожалуй, даже тройное.

Над лесом стремительно сгущалась тьма, поскольку даже на полумесяц, дававший хоть какой-то свет, накатилась туча – черная, как совесть олигарха, и обширная, как его банковский счет. У озера заквакали лягушки. У запястья бился теплым пульсом освященный в Князь-Владимирском соборе крест. Хотелось спать – и вовсе не хотелось дежурить одному за всех.

Середин нащупал последний потник, развернул, лег. Покрутился, жалея, что не догадался купить плащ, которым сейчас было бы так приятно укрыться. Не для тепла – для хоть какого-то уюта.

Руку опять обожгло, и ведун настороженно вскинул голову. Прислушался… Нет, вроде тихо. Опять лег, повернулся на другой бок. Прислушался.

– Спи. Все хорошо… – Олег увидел прямо над собой девичье лицо с зелеными глазами, ощутил на щеке прикосновение длинных волос.

– Берегиня… – прошептал он, чувствуя, как на душу нисходит странное, всепоглощающее спокойствие и блаженство, и окончательно провалился в мир дремы.

Утром он проснулся от громкого плеска и оглушительного хохота. Оказывается, несколько косуль, не ожидавших, что возле водопоя обнаружатся непрошеные гости, прибрели к озерцу и теперь во весь опор улепетывали от рыжего воина по мелководью. Его кареглазый товарищ уже расстелил полотенце и выкладывал на него пироги.

– Очнулся, ведун? Спишь, словно тебя баюкал кто-то на ночь. Давай, перекусывай. Сейчас Глеб Микитич вернется, и поедем.

Олег подумал, отломил кусочек белого рыхлого теста, отошел к малиннику, положил на траву, низко поклонился:

– Спасибо тебе, берегиня.

И не столько по теплому толчку в запястье, сколько по беспричинному шевелению веток в кустах осознал: его подношение принято.

Снова началась скачка. Незадолго до полудня они остановились в небольшой деревеньке Боровна в шесть дворов – перекусили, напоили коней из речушки с таким же названием, дали скакунам часок пощипать травки, после чего отправились дальше. После шестичасового перехода по такому сырому болоту, что верст пять дороги тянулись по пружинящей под ногами гати, Середин понял, почему купец решил сделать первый привал так рано – потому что второй, уже за трясиной, в выселках со смешным названием Укрой Его, пришлось назначать перед самыми сумерками. Но на ночлег толстяк останавливаться не стал, приказав после короткого привала снова подниматься в седла – и спустя час, почти в темноте, путники оказались в довольно большом селении, которое имело даже окруженный прочным частоколом детинец и до боли знакомое название, пахнущее домом и двадцать первым веком: Боровичи.

Знакомый со здешними местами, Глеб Микитич даже в потемках без труда нашел постоялый двор, в котором поздним гостям выделили самовар сбитеня и припорошенный сеном топчан на троих – сам купец ночевал где-то в более комфортном месте. Поутру, хлебнув сбитеня и закусив расстегаем – большой ватрушкой с грибами и репой, – путники вброд перешли Мсту, оказавшуюся здесь не очень-то и глубокой, и повернули вместе с дорогой к Опеченскому посаду, огибая некую непроходимую Лимандрову вязь.

Посад они миновали, даже не спешившись: всего полтора часа пути от Боровичей – рано отдыхать. Правда, потом началась новая гать, но только на две версты, после чего дорога выбралась на возвышенность, и путники, дыша полной грудью, поскакали через пахнущие свежей смолой сосновые боры, иногда перемежающиеся березовыми рощами. Ближе к полудню впереди открылась новая река – метров пяти шириной, темная, торфяная.

– Вот и Уверь, – тяжело вздохнул купец. – Приехали. Туда, выше по реке, деревня Мошенники, они с неопытных путников за перевод по броду куну берут. А дальше уже Меглинские земли. Я ранее ночевал там у озера. В Крепужихе товарищ у меня жил, у него завсегда и останавливался. Один переход оттуда до Железного Устюга. А ноне и не знаю, что делать…

– Петуха-то не съели еще?

– Да здесь он, ведун, никуда не делся, – похлопал по клетке толстяк.

– Тогда ищем брод – и вперед, – предложил Середин.

– Чего его искать? Уверь в любом месте перейти можно, токмо дна в воде не видно. Потому и Мошенники. Я мыслю, может, здесь заночуем? Завтра за день Меглинские земли пересечем, а там и до Устюга недалеко.