Валерий Мелик - Корнет из нашего времени. Часть вторая

Было много венков, кроме традиционного от полка, с полковыми лентами, лично от командира, полковника Рауха, от всех эскадронов полка, от гвардейских частей гарнизона, именные, от сослуживцев по полку, старых Кирасир Его Величества, друзей и соратников отца. Отдать последний долг погибшему пришли Великий князь Владимир Александрович, министр двора барон Фредерикс, министр граф Ламсдорф, генерал-лейтенант Одоевский-Маслов другие высшие чиновники империи.

Службу ведет митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний [5] Антоний (1846–1912 г.), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский с 1898 г., настоятель Свято-Троицкой Александро-Невской лавры, член Святейшего Синода Русской православной церкви. , служат ему настоятели полковых храмов Царского Села. Читают псалмы, поются тропари и погребальные стихиры, читается св. Писание. Наконец звучит: «Со святыми упокой Господи раба Твоего Николая…» после этого архиерей, обратясь лицом к покойному, читает разрешительную молитву, изложенную на особом листе:

Господь наш Иисус Христос Божественною Своею благодатию, даром же и властию, данною святым Его учеником и апостолом, во еже вязати и решити грехи человеков, рек им: приимите Духа Святаго, ихже отпустите грехи, отпустятся им; ихже удержите, удержатся; и елика аще свяжете и разрешите на земли, будут связана и разрешена и на небеси. От онех же и на ны друг друго приимательно пришедшею, да сотворит чрез мене смиреннаго прощенно и сие по духу чадо Николая от всех, елика яко человек согреши Богу словом, или делом, или мыслию, и всеми своими чувствы, волею или неволею, ведением или неведением. Аще же под клятвою или отлучением архиерейским или иерейским бысть, или аще клятву отца своего или матере своея наведе на ся, или своему проклятию подпаде, или клятву преступи, или иными некиими грехи яко человек связася; но о всех сих сердцем сокрушенным покаяся, и от тех всех вины и юзы да разрешит его; елика же за немощь естества забвению предаде, и та вся да простит ему, человеколюбия ради Своего, молитвами Пресвятыя и Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, святых славных и всехвальных апостол, и всех святых. Аминь.

По прочтении этой молитвы он свернул лист, на котором она напечатана в свиток, и вложил его в правую руку усопшего.

После этого следует прощание с усопшим: все подходят к нему, отдают поклоны, прикасаются губами к иконе на груди покойного и венчику на его челе, говорят последнее «прости…». На тело кладется покрывало, а гроб накрывают крышкой и выносят из храма. Сквозь коридор из военнослужащих полка, обнаживших палаши, гроб подносят к катафалку, устанавливают на него и в сопровождении всего полка, за исключением дежурной команды, эскорт следует станцию Царское Село. Здесь уже подан специальный поезд с вагоном-катафалком.

Похоронили отца в родовой усыпальнице князей Белогорьевых на Никольском кладбище Александро-Невской лавры рядом с могилой его жены, моей матери, так рано покинувшей этот мир.

В связи со смертью отца, на основании «Свода военных постановлений. Прохождение службы по военному ведомству» мне был предоставлен так называемый «обыкновенный отпуск» сроком до двух месяцев. Полковник Раух, командир полка, своей властью удовлетворил мое прошение и подписал рапорт. Более продолжительный отпуск мог предоставить только начальник дивизии, генерал-лейтенант Одоевский-Маслов [6] Одоевский-Маслов (1849–1919 г.) князь, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, начальник 1-й гвардейской кавалеристской дивизии, в последствии войсковой наказной атаман Войска Донского, начальник Московского дворцового управления. , но я не стал к нему обращаться по этому поводу, хотя и имел такую возможность, когда он приносил мне свои соболезнования на похоронах.

За два месяца я планировал решить все юридические вопросы, связанные со вступлением в наследство, хозяйственные дела рода. Но это так, официальная причина. На самом деле я должен рассчитаться со всеми своими долгами. А для этого надо успокоиться, собраться и все продумать.

Как бы не был я зол и горел решимостью как можно быстрее рассчитаться с убийцами, но понимал, что не следует пороть горячку. Мне хватило ума не лезть сломя голову решать эти вопросы. Необходимо тщательно все обдумать, в том числе проанализировать свое поведение после так сказать «попаданства».

Как то так получилось, что несмотря на знания, навыки и умения человека XXI века, характер 21-летнего корнета века ХХ-го проявился во мне в это время «во всей красе». Он подавил, свел на нет свойственную человеку будущего осторожность и чувство опасности. Я не смог правильно оценить и поверить в решимость бандита поквитаться со мной. Да что и говорить, я вообще не рассматривал такую возможность. Казалось бы, стоило насторожиться хотя бы после предупреждения околоточного о слежке за мной, а уж после второго покушения — вообще перейти на особое положение и начать действовать. Причем действовать надо было так, как действовал бы человек моей профессии ХХI века. Кардинально. В смысле, есть человек, есть проблема, не человека — нет проблемы.