Computers - Как один день - 3. Брат и сестра

Наверное, все дело в том, что Керк – не простой житель поселка. Он родился двадцать лет назад, незадолго до возвращения моего отца. Рождение его было необычным. Его мать, молодая девушка, которой не было и шестнадцати лет, была за год до его рождения похищена суаминтами – тогда это порой случалось. Позже, когда суаминты сожгли поселок, а отец перебил их почти всех в великом сражении, такие случаи больше не повторялись ни разу, да и суаминтов в наших краях уже не видели. Бута пошла в лес с другими девушками осенью, собирать ягоды, а там никто и не заметил, как она исчезла, никто не слышал никакого шума или крика. Подруги долго ее искали, и, наконец, решили, что она одна ушла в поселок.

Когда они вернулись, и выяснилось, что Бута не приходила, группа следопытов вышла на поиски. Они не нашли никаких ее следов, но неподалеку от того места, где девушки видели Буту в последний раз, обнаружились остатки костра. Кто-то, судя по следам, два человека, были там, жарили мясо, а потом ушли. По остаткам костра и следам ног следопыты пришли к выводу, что это были суаминты, но следов ног Буты рядом не было. Все так и осталось бы загадкой, если бы, спустя год, Бута не объявилась – изможденная, страшная, как будто постаревшая на десять лет, почти без одежды, с разбитыми в кровь босыми ногами. Но пришла она не одна – в меховом мешке за ее спиной посапывал грудной младенец.

Керк, как назвали ребенка, рос быстро, был здоровым и веселым мальчишкой. С ним охотно играли другие дети, он был сильным и добрым. Бута вскоре отъелась, похорошела, и вышла замуж за одного из племянников Карася. Но ей не повезло – когда Керку было пять лет, ее разорвали волки, и она так и не родила мужу своего третьего ребенка. Оставшийся братишка Керка тоже не зажился – в трехлетнем возрасте утонул в реке, когда его никто не видел и не мог помочь. Керк остался сиротой, но в семье Карася его любили, и Карась рано начал обучать его ремеслу, а когда в поселке стали выплавлять железо из болотной руды, Керк освоил кузнечное дело и стал лучшим мастером поселка, быстро превзойдя в этом самого Карася.

Внешность Керка тоже была необычна – черные курчавые волосы, усы и борода, таких волос не было ни у кого в поселке. Его сильное тело было удивительно гибким, а на руках бугрились могучие мышцы. Я нередко засматривалась на него, когда он приходил вести в школе занятия по кузнечному делу, и иногда даже специально находила случай зайти к нему на урок или на практические занятия в кузницу. Его характер отличался мягкостью – он никогда не кричал на непонятливых учеников, а раз за разом объяснял им все заново с бесконечным терпением.

* * *

Я долго сидела у стола, глядя на цветы, а потом приколола бабочку к безрукавке, на грудь (для этого у нее на брюшке была сделана булавка) и вышла из дома. Уже темнело, я брела по поселку, задумавшись, и вдруг увидела, что оказалась на окраине, рядом с кузницей. Слышались звонкие удары молота – Керк наверняка был там.

Сказав себе, что я только взгляну, как он работает, а на глаза ему попадаться не буду, я тихонько, на цыпочках, подкралась поближе и заглянула через дверь внутрь. В поселке уже давно было электричество, кузница была ярко освещена, пылал огонь в горне, а Керк, спиной ко мне, стоял, зажав клещами брусок железа и держал его над огнем. Босая нога равномерно поднималась и опускалась, качая мех, и весь он был, казалось, поглощен работой. Его рука, сжимавшая клещи с куском железа, поворачивала его над огнем, то поднимая выше, то опуская, глаза, не отрываясь, смотрели в огонь и ничего не замечали вокруг.

Я зачарованно наблюдала, как железо становится красным, потом желтеет, потом начинает светиться белым… Керк повернулся к наковальне, положил на нее железо, взял молот и начал бить по раскаленному металлу. Искры фонтаном сыпались вокруг, мышцы на спине его и сильных руках играли, вздуваясь буграми, тело блестело от пота. Все вместе это выглядело, как какой-то колдовской обряд, и было сказочно красиво. Когда он стоял ко мне спиной, я увидела, что на нем один только кожаный фартук, прикрывающий переднюю часть тела и защищающий от искр.

Мне стало стыдно, что я подсматриваю за ним, когда он почти голый, и я хотела было уйти, но ноги меня не желали слушаться. По мере того, как я смотрела на его большое, сильное тело, на мышцы, перекатывающиеся под кожей, на уверенные, быстрые удары молота, на разлетающиеся искры, в груди у меня нарастало что-то непонятное, меня как будто начинало жечь изнутри, становилось тяжелее дышать, и, сама не понимая, что делаю, я шагнула через порог.