Computers - Computers - Как один день - 4. Звезды

- Вадик, - сказала вдруг Кунья через несколько минут молчания, - вот это оно! То, зачем мы здесь…

Я вздрогнул. Несмотря на вспомнившуюся задачу, которую когда-то решала Кунья, я до конца не верил, что это может быть правдой.

- Катюша, это невозможно! Ведь сюда идет транспортник…

- Вадик, я чувствую. Это оно! С транспортником что-то случится. Он не дойдет.

- Тогда почему мы молчим? Их же нужно предупредить как можно скорее!

Кивнув, Кунья потянулась к кнопке включения связи. И тут запищал вызов.

- Вызывает транспортный корабль «Тариэль-3». Вызывает «Тариэль-3»!

- Слушаю! – тотчас откликнулась Кунья. – На связи катер «Муха-9».

- Катя, у нас авария! Отказ разгонного блока реактора, аварийное отключение! Мы лишились хода, база извещена, «Тариэль-2» готовится, вылет через три минуты.

- Не успеет… - пробормотала Кунья, больно сжимая мне руку.

- Что ты сказала, Катя? Плохо слышно.

- Я говорю, что поняла! Успехов, ребята, конец связи.

Мы за тросы, привязанные к поясам, подтянулись к катеру – тяготение было практически нулевым.

Оказавшись за пультом, Кунья повернула ко мне побледневшее лицо:

- Ну, что?

- Действуй, Катюша!

Тотчас, словно очнувшись, она застучала по клавишам. Искин замигал экраном, практически мгновенно выдав ответ – нужно немедленно запускать двигатели на полную мощность, тогда есть шанс отклонить астероид. Кунья переключила антигравы так, что катер уперся носом в основание скал, подняв корму, и включила двигатели. Ослепительный блеск термоядерной струи выплеснулся в космос, освещая скалы, корпус катера задрожал, словно в агонии. Кунья постепенно наращивала мощность, а я, связавшись с базой, как можно короче и точнее докладывал Константину о принятом решении.

- Вас понял! – ответил Костя после короткой паузы. – «Тариэль-2» только что взлетел, идет на пределе. Высылаю катера «Муха-3» и «Муха-7», старт по готовности, подлетное время шесть часов. Остальные катера заняты срочной эвакуацией людей с баз противоположного полушария.

- Понял, конец связи! – отозвался я, откидываясь на спинку кресла.

* * *

Кунья продолжала плавно наращивать мощность. Пятьдесят, шестьдесят процентов. Восемьдесят! Словно завороженный, я следил, как нос катера под чудовищным напором постепенно погружается в породу у основания скал. Экран Искина тревожно замигал, сообщая о грозящем разрушении носовых конструкций катера. Кунья, не отвлекаясь на команды Искину, переключила управление двигателями на ручное и продолжала наращивать мощность. Сто процентов! Больше резервов не было, и она откинулась в кресле. И тотчас раздался треск, лобовое стекло лопнуло и рассыпалось крошкой, а стекла гермошлемов щелкнули, переводя скафандры в автономный режим.

Я подумал, что у нас осталось четыре часа жизни, и подключил к скафандрам кислород от магистрали катера. Пока что давление в магистрали было. Катер дрожал, все больше углубляясь в камень, а мы могли только сидеть и наблюдать за этим. Я посмотрел на Кунью:

- Катюша, у тебя, наверное, все уже просчитано? И место посадки, и вектор тяги, и запас топлива?

- Да, Вадик. Я все рассчитала заранее. Я ждала этого. Ты не сердишься?

- За что, милая?

- За то, что ты здесь.

- Как я могу сердиться? Там, на Гее, все наши. Олег и Нина. Джим и Бетти. Там сын Стаса и Тамары, мой тезка.

- Да. И там сын Володи и Жени, который еще не родился. И все остальные.

- Катюша, мы дождемся! Они долетят.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, в котором было даже не сомнение, нет – в нем была уверенность в неизбежном.

- А я очень рада. Мы умрем вместе, как я и хотела… Это была хорошая жизнь, и я не жалею. Увидим ли мы детей? После того, как умрем?

- Не знаю.

После этого мы ничего не говорили, а только сидели, держась за руки. Кунья, не отрываясь, смотрела на экран Искина.

- Вадик, мы не успеваем! Астероид столкнется с планетой – правда, по касательной… А катер уже никогда не взлетит.

- Катюша, форсаж! И ускорители! Это трехкратная тяга. Хотя и на короткое время.

- Я знаю. Но катер может разрушиться.

- А что мы теряем? Мы просто обязаны рискнуть.

Кунья кивнула, выпустила мою руку, и снова взялась за рычаги ручного управления. Тяга опять начала расти. Сто пятьдесят процентов. Двести. Двести пятьдесят. Триста!

И снова раздался треск. Носовые опорные балки корпуса сминались, экраны Искина погасли, и в заключение раздалось пронзительное шипение, передавшееся в скафандры через элементы конструкции, а манометры кислородной магистрали показали ноль.