Владислав Савин: Красные камни [litres]

Молчание на пару минут.

– Интересная картина, – наконец произнес военный, – и страшноватая в чем-то. Это ведь как ленд-лиз выходит их помощь – военная, научная, техническая. Когда цели наши и капиталистов совпадают. А под эту лавочку втихую можно и иное провести – например, погоны, министерства вместо наркоматов, с попами дружба, и частная собственность, оказывается, дозволена, если трудовая – артелей развелось, как и при нэпе не бывало. Андрюха, скажи, мне одному кажется, что милиция в новой форме на царских городовых стала похожа? Даже быт у людей другой – про коммуны никто уже и не заикается, зато отдельная квартира стала идеалом, к которому надо стремиться, ты лишь работай хорошо. Детей раньше на лето в деревню к родне вывозили – а теперь собственные дачи дозволены, по закону от сорок седьмого [1] В нашей истории, закон о садово-огороднических товариществах, 1949 год. – Здесь и далее примечания автора . . А много ли в наше время было личных автомашин? Причем партия наша смотрит на это нормально. И даже дискуссии дозволены – пока сугубо среди своих, но подожди, скоро и до масс дойдет. Тебе все это ничего не напоминает?

– Положим, в тридцать седьмом мы бы так не болтали, – усмехнулся штатский, – так ты к чему клонишь? Что эти, из будущего, если наше предположение верно, нам вовсе не друзья, а союзники? Попутчики, на тот момент времени, а вот дальше – это вопрос? Так ведь о том, чтоб узду ослабить, еще задолго до них движение было – и выборы с множеством кандидатов, и больше власти Советам, Конституция тридцать шестого была вершиной. Ну, а дальше пошел откат.

– За Робеспьерами приходят Бонапарты, – сказал военный. – Да, было. И от кого исходило тогда, забыл? А теперь снова зерно упало, в подготовленную почву. У нас ведь ничего не делается просто так – культ Победы, празднование, даже парад теперь не на Первомай, а Девятое. Ради того же – ведь Советская армия, что брала Берлин, это уже не РККА, в которой мы служили когда-то, не передовой вооруженный отряд мирового пролетариата, а официально армия Советской державы. «За веру, царя, Отечество» – «За Родину, за Сталина, за КПСС». И даже тут – держава и идея поменялись местами. Но если Победа – то значит, и новый курс верен? За Робеспьерами приходят Бонапарты – и знаешь, на мой взгляд, самое подлое, что там, у французов, контрреволюции не было. А когда Бонапарт провозгласил себя императором Наполеоном, никого из его прежних сподвижников назад в простонародье не выпихнули – все они с радостью стали графьями и баронами, забыв про свое прежнее «либертэ, франшитэ, эгалитэ». Так же как и народ – что тогда было аналогом собственных дач и машин? Забыли лишь Революцию – но нам-то какое дело, мы ведь уже выбились наверх, из грязи в князи?

– Андрюха, вот не пойму, ты на что намекаешь? – спросил штатский. – Ну да, слышал я уже тут, по углам – «Красная империя», от отдельных товарищей. А геноссе-камрады и Самого, не стесняясь, красным кайзером зовут. И что – думаешь, он решит себя и в монархи?

– Он – нет! – усмехнулся военный. – Хотя, положа руку на сердце, вот если бы решился, многие бы выступили против? Но раз он этого не сделал – хотя, тут уж прости, но моя циничная натура говорит, сам он и так по факту имеет все, но вот стоящего наследника у него нет, чтоб династию создать, и зачем тогда корона? Проще уж, как Петру Первому, в завещании «отдать все» – кому? А вот тут перспективы рисуются самые тревожные… Если названные выше товарищи пришли из будущего, то какой у них строй? Ведь и монархисты могут быть патриотами, что мы и видели после Победы, уж если сам Деникин пенсионером в Крыму доживал, милостливо прощенный. В сорок третьем тут в Москве дело «Януса» было, ты должен знать. Был товарищ с явными заслугами в Гражданскую, которого сам Дзержинский именным оружием наградил – по биографии, из крестьян Виленской губернии, что под поляками, сам из германского плена вернулся в восемнадцатом, в РККА с того же года, затем в ЧК и ГПУ, контру давил старательно и с умом, дело свое делал хорошо, высоко не лез, в игры не встревал, оттого даже тридцать седьмой не только пережил без вопросов, но даже и взлетел выше, на освободившееся место. А оказался, как разоблачили, кадровым офицером германского Генштаба, засланным с дальним прицелом, чистокровным немцем фон каким-то. Хотя напомню и повторю, в Гражданскую и после нам несомненную пользу принес – ну кто ему беляки?

– Ох, Андрюха, чую, втягиваешь ты меня… Вот не был бы ты моим дружбаном с тех времен…