Владислав Савин - Зеркало грядущего [litres]

Мы не знаем, каким станет здесь светлое будущее для моей страны и коммунистического строя. Но точно знаем, каким оно не должно быть. И если история будет против, решив, что «коммунизм – это тупик» и «Россия не имеет будущего», – то тем хуже для истории.

Иван Антонович Ефремов,

старший научный сотрудник Палеонтологического института АН СССР,

зав. отделом низших позвоночных Палеонтологического музея и, по совместительству, начинающий писатель-фантаст.

Октябрь 1951-го. Москва

«В тусклом свете ламп, экраны и шкалы приборов казались галереей картин». Или с портретами сравнить будет уместнее – разной формы и цвета, разное выражение лиц?

Ефремов отодвинул лист бумаги с написанной строчкой. Сочинять рассказы он начал в сорок втором, в эвакуации (хотя заявление на фронт добровольцем писал – не отпустили). Когда лежал с лихорадкой, не хотелось терять время, – а давняя мечта была, переложить на бумагу все интересное, что видел и слышал он сам, в экспедициях объездивший всю Сибирь, Урал, Среднюю Азию и Дальний Восток. А кроме того, полезно было изложить для читателей, особенно молодежи, некоторые свои идеи, слишком невероятные для того, чтобы стать гипотезами. Был в его жизни опыт, когда маститый немецкий геолог объявил бреднями предположение Ефремова о строении океанского дна. А вдруг среди его читателей сегодня будут те, кто завтра сами станут учеными и, заинтересовавшись, сумеют подтвердить или опровергнуть?

Рассказы поначалу печатались лишь в журналах, вроде «Техники – молодежи» и «Знание – сила». Можно ли считать это занятие серьезным делом для доктора наук, палеонтолога с общесоюзным именем? Так академик Обручев, кого Иван Антонович глубоко уважал и считал своим учителем, написал ведь «Плутонию» и «Землю Санникова». Тем более занимался Ефремов этим исключительно в свои свободные часы.

Было тяжелое для Советской страны время – Отечественная война. В том же сорок втором в составе Северного флота появилась подводная лодка К-25, воплощение адамовского «Пионера», настолько же превосходя по боевым качествам фашистские корабли. Затем был Сталинград, когда Красная Армия ударила с севера на Ростов, операция «Большой Сатурн», и две немецкие группы армий, весь их южный фланг, оказались в котле и были уничтожены. Тогда Гитлер не придумал ничего лучше, чем организовать Еврорейх, союз против СССР всей оккупированной Европы, – но и это не помогло нацистам, в мае сорок четвертого Советская Армия взяла Берлин, бесноватый кинулся в бега, но был пойман и повешен в Штутгарте, после показательного международного процесса. Советский Союз вышел из войны намного более сильным, чем вступил в нее, – став сверхдержавой во главе социалистического лагеря, куда в числе прочих вошли ГДР (помимо довоенной территории Германии, включающая Австрию, Судеты, бывшую польскую Силезию – лишь Восточная Пруссия к СССР отошла) и Народная Италия (с «заморской территорией» Ливией). Ефремов вернулся в Москву вместе с Палеонтологическим институтом, весной сорок четвертого. Видел Парад Победы на Красной площади 16 июля, была отличная погода, ярко светило солнце, по брусчатке шли полки армии-победительницы, в небе пролетали эскадрильи боевых самолетов, оркестр играл марш. И вместе с советскими войсками шли батальоны итальянских Гарибальдийских красных бригад, под песню «Лючия». А затем под барабанный бой на Красную площадь вступила шеренга солдат, держа склоненные фашистские знамена, будто подметая ими мостовую – и бросили к подножию Мавзолея, где на трибуне стоял сам товарищ Сталин. И тут сквозь барабан послышались истошные вопли, похожие на собачий лай – оказывается, это пойманного Гитлера привезли, показать, чем завершилась его авантюра. Бывшему фюреру не стали затыкать рот – лишь чей-то командирский бас спросил, так что слышно было по всей площади:

– Эй, он у вас там не взбесился?

Ему ответил другой голос:

– Да он уже давно бешеный, нехай теперь гавкает! – и дружный хохот солдат в строю.

А после был праздник, народные гуляния, и вечером фейерверк. Не так часто Ефремову доводилось быть в городе летом, это самая экспедиционная пора. Но тот год был особый, – а в следующем снова начались рабочие будни.

Однако еще в то лето, перед парадом, в Палеонтологический музей зашли трое военных со звездочками Героев – адмирал Лазарев, в войну бывший командиром той самой лодки К-25, Юрий Смоленцев, командовавший теми, кто самого Гитлера ловил, Валентин Кунцевич, из той самой группы осназ Северного флота, и с ними две женщины, Анна Лазарева, жена адмирала Лазарева, сейчас служившая инструктором ЦК ВКП(б), ответственным за идеологию и пропаганду, и Лючия Смоленцева, бывшая партизанка-гарибальдийка, тоже участвовала в охоте на фюрера вместе со своим мужем. Примечательно, что все пятеро знали Ефремова именно как писателя, а Анна Петровна настоятельно посоветовала ему в Союз писателей вступить и после там защищала, когда в сорок пятом Ивана Антоновича наконец приняли, а маститая литературная публика признавать фантастику достойным литературным жанром поначалу не хотела.