Владимир Поселягин: Офицер. Слово чести [litres]

– Легко. Майор в отставке. Комиссован по ранению. Последняя должность – начальник разведки отдельной бригады ВВ. Только я им никогда не был, повысили, чтобы пенсия побольше была. Командиром разведроты я был, в ней взводным начинал, в ней и закончил. Комиссован в тридцать один год. Дальше на гражданке обустроился, нашёл свою нишу, работал.

– Кем? И что за ранения? – допытывался наш «водитель». – По виду, здоров как бык. Ну разве что трёх пальцев на левой руке нет.

– По пальцам и комиссовали, указательного-то нет. Я амбидекстр, обеими руками владею одинаково, но это не важно. У меня причиндалов нет.

– В смысле? – удивился Степаныч. – Чечены отрезали, что ли?

– Нет. Пулей разрывной оторвало. Напрочь, ни члена, ни яиц.

Тот невольно присвистнул, однако от темы моей инвалидности – мне она была неприятна – мы ушли, но допрос продолжился. Например, как я зарабатываю.

– Я веду переговоры. Сложные. Стараюсь делать так, чтобы в выигрыше были заказчики. Обычно получается.

– Киллер? – уточнил Сергей Николаевич.

– Нет, но иногда приходилось, когда на отморозков или на рейдеров выходил. По-другому они не понимают. Я переговорщик со стволом в руке. Пуля не всегда последний довод, но бывает, и начинаем с неё.

– Согласен. Так что по поводу тех бритоголовых?

– Это месть.

– Причина? Я должен знать.

– Год назад узнал, что у меня дочь есть, мать её до последнего скрывала. С моим ранением сами понимаете, что это для меня значило. Ну, а когда труп девочки нашли – поизмывались над ней вволю, – прибежала, сообщила… Тварь. Семью она, видите ли, разрушать не хотела. Поискал и нашёл виновных, год этим занимался. Теперь доволен ответом?

– А девчат почему завалил?

– Они там тоже были.

– Ты бы мог втихую с ними разобраться. Пропали, и с концами. Почему так ярко?

– Мать её попросила. Да ещё чтобы умерли те страшной смертью, как наша дочь. Чтобы уже их родители плакали по своим деткам.

– А умерли они быстро, вряд ли что успели понять.

– Я солдат, а не чудовище. Хотя этих уродов на кол бы посадил с удовольствием. Была у меня причина так быстро их отработать. Акция должна была стать известной, и просьбу я выполнил.

– А она не могла тебя обмануть по поводу дочери? Найти бесплатного убийцу, да ещё инвалида и контуженого? – подал голос бывший сосед.

– Тест показал родство, – коротко ответил я. – Хоть так дочери пригодился.

– И что, простишь её, что дочь прятала?

– Судьба за меня уже отомстила. Дочь потеряла, муж развёлся, живёт одна в коммуналке. Работать не любит и не хочет, привыкла быть домохозяйкой на всём готовом. Чего хотела, то и получила. Ха, представляете, она ещё намекнула, чтобы я её на содержание взял. Обломалась. Ладно, хватит мне в душу лезть, говорите, что не так с этой установкой?

– Да вроде уже всё сказали, – пожал Степаныч плечами. – Билет в один конец, непонятное воздействие на мозги, ну и – мы теперь уверены – мир не наше прошлое. Изменений не обнаружили, хотя вмешательства в историю были. Значит, задача у тебя вот какая: тебя перемещают в тело советского офицера, что едет в отпуск в Москву, он москвич, и ты убиваешь Хрущёва.

– А год какой?

– Пятьдесят девятый. Задачу понял? Тебе нужно не только вжиться в свою роль, но и достать оружие и выполнить задачу. По последнему мы поможем, узнаешь, где в катакомбах под Москвой имеется склад оружия, оставшийся с Гражданской, там даже пулемёты есть. В нашей истории его нашли только в восемьдесят третьем. Это точно. «Маузер», с которыми комиссары ходили, до сих пор храню.

– Да понял я. Не вижу особых проблем, только мне с этого всего какой прок?

– А ты не понял?

– Понял. Хочу от вас услышать.

– Молодое тело со всеми причиндалами, как ты говоришь. Возможность покинуть Союз и перебраться за границу. Ты же вроде языками владеешь?

– Английский и французский в совершенстве, на немецком говорю бегло, – ответил я с задумчивым видом. – В Париже у меня даже домик был на окраине, но как чёрных понаехало, продал. Перед этим закопал семью чёрных, что без моего разрешения в нём жила. Да и деньги нужны были для поиска уродов, что дочь убили. А с языками… Надо же было чем-то занять себя, когда списали. Оказалось, предрасположенность к языкам у меня. Репетиторов потом нанял, даже акцент убрал. Жаль, с немецким не закончил.

– Ну вот видишь, сможешь ты свой шанс получить.

– Всё равно что-то не так. Те двое первых из лаборантов действительно ничего не смогли сделать?