Особую прелесть придает фильму режиссерский замысел самого профессора (страстное увлечение театром — даром не проходит). Вообразите обстановку "сурового паропанка", в стиле экранизаций романов Жюль Верна. Барак из могучих бревен… Стены, уходящие во мрак, слегка рассеиваемый скипидарными светильниками… Угрюмые люди в поношенной теплой одежде, окружившие немногим лучше освещенный пятачок земляного пола, заставленный приборами… Змеятся под ногами кабели, на заднем фоне — громоздятся стеллажи с аккумуляторами, в центре — лист ватмана, подсвеченный единственной электрической фарой. Перед ним — вбитая в грунт медная труба, на торец которой надето черное пластиковое кольцо с проводами (как объяснили мне знающие люди — "импульсный трансформатор). В полуметре над трубой, гладкий металлический шар на конце диэлектрической штанги, висящей в растяжке между землей и крышей. Второй конец гладкого коричневого стержня, похожего на огромный ключ от ручного телеграфа (как выяснилось, именно таким ключом и являющийся) — крепко держит пожилой моряк. Из темноты над головами, по цепочке изоляторов, к шару тянется снежно-белый высоковольтный провод. Если качать штангу, то при сближении шара и торца медного "заземления" — вокруг них расходятся голубые сполохи тлеющего электрического разряда. Но, главное не это! В тот момент, когда расстояние между шаром и обрубком трубы сокращается до минимального, вместо удара оглушительного грома и ослепительной вспышки могучей искры (как полагается в нормальном случае, по законам физики) — луч света от фары перекрывает клочок сероватого "мрака", создающий на бумаге четкую тень. Вся электрическая мощь атмосферной электростанции, "напрямую" подведенная к шару (как показали замеры — под 15 МВт пиковой мощности, ночью на вершине сопки ветрено) — разом ухает в прорву маленькой рукотворной "аномалии"… Шар поднимается — "клякса" исчезает… Шар опускается — она возникает снова… Чаще, реже, чаще… Идет передача азбукой Морзе! Профессор Радек, в художественно распахнутом полушубке, растрепанный, без шапки (словно герой героико-фантастического боевика), диктует по измятому листу (явно припасенному заранее) "последнее сообщение на Большую Землю"… Ну, прямо, как командир затонувшей подводной лодки… "Знайте, мы живы! Мы боремся! Наши потери… В строю осталось… Повторяю — мы ещё живы!" Умом-то понимаю, что старый хитрец загодя распланировал сценарий, расписал роли и специально "играл на публику", но всё равно — зрелище на экране получилось грозное, красивое и романтичное. Аж мороз по коже…
Ещё признаю, Радек — настоящий ученый. Это не моё мнение, даже не Соколова. В кино народ потихоньку делился впечатлениями, а я слушала и запоминала. Пригодится или нет, а понимать, чего стоит каждый человек в экспедиции — надо… Жизнь, как выяснилось — штука непредсказуемая. Надо расти над собой.
— Глянь, Вась, там внизу — надет на трубу токовый трансформатор. Он что, для оценки "нагрузочной способности" уникального природного явления?
— Естественно. Настоящая наука начинается там и тогда, где и когда начинают что-то измерять.
— Так толку с него? Это ж не лаборатория… Смотри, а разряд гаснет, как в вате…
— Между прочим, мало кто знает, что хороший токовый трансформатор, просто надетый на самый обыкновенный громоотвод, стоящий на самой обыкновенной крыше, дает довольно таки много интересной информации даже в каг-бэ ясную и безоблачную погоду… Народ ленив и нелюбопытен…
Впрочем, я немного отвлеклась. Самое-самое главное — началось потом. Когда в избу, перескакивая через выбитые двери и слепо шаря по сторонам лучами фонарей, ворвались вооруженные автоматчики, во главе с размахивающим пистолетом полковником Смирновым… Во-первых — Радек не испугался. Вообще… Словно именно такой выходки, именно в этот момент от Смирнова и ожидал. Во-вторых, даже оказавшись в перекрестии доброго десятка слепящих световых лучей — он спокойненько продолжил диктовать своё сообщение. Я бы так не смогла… В третьих, когда экран, крупным планом, заполнило лицо самого полковника (перекошенное от злобы, с налитыми кровью глазами бешеного кролика) и всем стало ясно, что шутки кончились — голос профессора за кадром даже не дрогнул.
— Добрый вечер, Андрей Валентинович! — две работающие камеры позволили Ленке задним числом соорудить из добытой "хроники" практически голливудскую "нарезку кадров", когда лица собеседников появляются на экране поочередно, — Неужели, так замерзли, что двери с петель срываем? — на моей памяти, спрашивать подобное у дула наставленного на себя пистолета рисковали только до предела развязные герои Бельмондо. Видно же, насколько полковника распирает ярость.
Читать дальше