Сергей Симонов: Восхождение. Том 3

– Тут я вас целиком и полностью поддерживаю, – согласился Хрущёв. – Действуйте.

Политическая обстановка в Бельгийском Конго накануне независимости напоминала готовый взорваться паровой котёл. Страна жила напряжённым ожиданием. Многолетнее владычество бельгийцев подходило к концу. Самые умные и дальновидные из них спешно продавали дома и фермы, собирали вещи и уезжали в метрополию.

Советское правительство негласно помогало уезжающим бельгийцам. Была организована компания «Terrain a batir et des biens en Afrique» («Земельные участки под застройку и недвижимость в Африке» – фр. АИ), целенаправленно занимавшаяся скупкой земли и недвижимости в Конго, прежде всего в провинциях Катанга и Касаи, а также в Леопольдвилле. Компания по бумагам была бельгийской, но зарегистрирована в Швейцарии, и основным инвестором был швейцарский фонд «Societe generale des investissements en Afrique» (АИ).

Также несколькими «швейцарскими» инвестиционными фондами производилось целенаправленное накопление средств для последующей скупки акций бельгийской горнорудной компании «Union Miniere du Haut Katanga» (UMHK), владевшей шахтами и рудниками в Конго. Зная предполагаемое развитие событий, советское руководство рассчитывало на падение биржевого курса акций бельгийских компаний, и планировало скупить их через подставные инвестиционные фонды и холдинговые компании.

Серову было известно, что руководство UMHK после объявления о независимости Катанги переведёт на личный счёт одного только катангского лидера Моиза Чомбе 1,25 миллиарда бельгийских франков (35 млн. долларов по курсу 1960 г), рассчитывая сохранить с его помощью свою собственность. Само же имущество компании в Конго стоило несравнимо дороже.

Но большинство белого населения ещё надеялось, что после независимости бельгийское влияние в стране сохранится. Многие были связаны работой на шахтах и считали, что если они не интересуются политикой, то и перемены в политической жизни их не коснутся.

А перемены назревали. Единой политической платформы у лидеров коренного населения не было. Окончательное решение о предоставлении Бельгийскому Конго независимости было принято на проходившей с 20 января по 20 февраля 1960 года Конференции «круглого стола» в Брюсселе. Конго там представлял консервативный политик Жозеф Касавубу, лидер партии АБАКО (Alliance des Bakongo), которого прочили в президенты страны. Официальной программой партии было немедленное построение в Конго мононационального государства, главная роль в котором отводилась наиболее многочисленному конголезскому племени – баконго. Интересы остальных племён, которых в Конго было немало, лидер АБАКО не учитывал. Во многом из-за этого трайбализма партия АБАКО пользовалась меньшим влиянием, чем возглавляемая Патрисом Лумумбой, Сирилом Адулой и Жозефом Илео партия Национальное движение Конго.

Эта крупнейшая конголезская партия выступала за более постепенное достижение независимости, но единства в ней тоже не было. В 1959 г Сирил Адула и Жозеф Илео вышли из Национального движения Конго и вместе с радикальным лидером Альбером Калонджи организовали собственную партию, с тем же названием. Так в Конго появились два Национальных движения – относительно умеренное НДК-Лумумба (MNC-L – Mouvement National Congolais) и радикальное НДК-Калонджи (MNC-K). Партия Лумумбы оказалась ослабленной, но её всё ещё поддерживало большинство населения, хоть как-то разбиравшегося в политике.

Третью, а с 1959 года уже четвёртую значимую политическую силу в стране представляла партия КОНАКАТ (Confеdеration des Associations Tribales du Katanga) и её лидер Моиз Чомбе, выступавший за федеративное устройство страны после независимости. В ноябре 1959 года из состава КОНАКАТ вышли представители племени балуба северных районов, которые затем сформировали собственную политическую организацию на этнической основе – Ассоциацию балуба Катанги (БАЛУБАКАТ).

Были и другие политические партии, вроде радикальной Партии африканской солидарности (ПАС) и «Альянса Байанзи» (АБАЗИ). Их влияние было меньше, но считаться с ним тоже приходилось.

Вообще, политические партии в Конго были немногочисленны – так, в крупнейшей MNC-L состояло всего 58 тысяч человек. Виной тому была общая неграмотность населения. Во всей стране было лишь 9 представителей коренного африканского населения, закончивших университет. При этом одно лишь племя баконго насчитывало более 10 миллионов человек.

На этот политический коктейль накладывалась характерная для Африки межплеменная вражда. Касавубу принадлежал к наиболее многочисленному в стране племени баконго, Лумумба был выходцем из значительно более мелкого племени батетела, его бывшие соратники Сирил Адула и Жозеф Илео представляли племя бангала, их подельник Калонджи родился в племени балуба, а Моиз Чомбе – в племени балунда. Племена отличались друг от друга по степени дикости. Проживавшие в Катанге или вблизи столицы были уже относительно цивилизованы. Африканцев, получивших начальное или среднее образование бельгийцы называли «эволюэ» – «развитые», тогда как жители севера и северо-востока страны ещё вовсю бегали без штанов, с копьями, луками и отравленными стрелами, и при случае запросто могли кого-нибудь съесть.