Виктор Старицын - Если завтра война [оптимизированы иллюстрации]

В самом деле, большинство рядовых бойцов – это крестьянские дети, которым в 30–32-м годах было не менее восьми лет и которые прекрасно помнили и коллективизацию, вылившуюся в принудительную конфискацию земли и скота у крестьян, и раскулачивание, под которое попали и зажиточные крестьяне, и значительная часть середняков, и голод 1932–1933 годов.

По данным «Википедии», в результате коллективизации и раскулачивания было выслано в отдаленные регионы страны 500 тысяч крестьянских семей, или 2,5 миллиона человек. Зачастую «спецпереселенцев» зимой привозили в Сибирь и пешком загоняли в глухую тайгу без всяких средств к существованию.

Вследствие принудительной и полной конфискации у крестьян выращенного в 1932 году урожая страну охватил голод. Голодали 66 миллионов человек в России, в Казахстане и на Украине. От голода и вызванных им болезней умерло около 7 миллионов человек.

У автора дед по отцу в Гражданскую был красным партизаном в Забайкалье, а дед по матери в Тамбовской области был раскулачен и выслан с семьей в Забайкалье. Семья деда голодала, но, к счастью, все четверо детей выжили.

В итоге столь «мудрой политики ЦК ВКП(б) и лично товарища Сталина» в начале войны рядовой боец без особых угрызений совести бросал винтовку и сдавался в плен. У крестьянских детей была надежда, что немцы ликвидируют колхозы и вернут землю крестьянам. И уж точно хуже, чем при большевиках, крестьянину не будет. Официальной пропаганде о зверствах немцев рядовой боец не верил. Только когда народная молва донесла, что немцы пленных морят голодом, колхозы не распустили, крестьян обирают и вообще русских за людей не считают, то есть где-то с середины 42-го года, крестьянские парни начали воевать по-настоящему. Именно тогда война и стала Отечественной.

Все остальные причины поражения Красной Армии в начале войны, такие как разоружение укрепленных районов на старой границе, неудачная дислокация соединений, отсутствие запчастей к танкам, размещение складов вооружения вблизи границы, неудачный план прикрытия границы, скученное размещение авиации на небольшом числе приграничных аэродромов, неосвоенность новых самолетов летным составом, никуда не годная связь и многие, многие другие, по мнению автора, являются следствием трех фундаментальных факторов.

Автору крайне интересно представить, как развивались бы события в 41-м году и в последующем, если устранить или хотя бы минимизировать влияние трех главнейших причин катастрофы. Поскольку все три причины имеют общий корень – однопартийную диктатуру коммунистической партии, персонифицированную в «отце всех народов» товарище Сталине, для минимизации действия всех трех причин приходится применить «минимально необходимое воздействие» – удар по психике Иосифа Виссарионовича.

По отзывам его ближайших соратников, после шока, вызванного поражением РККА в приграничном сражении, товарищ Сталин утратил свою былую самоуверенность, стал прислушиваться к мнению специалистов, да и вообще вернулся с высот своей непогрешимости на реальную почву. Автор решил нанести этот удар по психике Сталина осенью 39-го года, когда еще было время минимизировать последствия трех вышеуказанных причин. Это единственный фантастический прием, который вынужден применить автор. Все дальнейшее развитие событий предоставляется их естественному ходу.

Первый сон Иосифа Виссарионовича

Босиком, в одних галифе и нательной бязевой рубахе, он убегал по знакомым коридорам Большого Кремлевского дворца. Ему было страшно. Каждый раз, заворачивая за очередной угол, он оглядывался назад и видел преследующих его трех офицеров СС в парадной черной форме с короткими автоматами в руках. Он уже пробежал коридоры третьего этажа, спустился на второй, затем на первый.

Эсэсовцы не отставали и все так же молча преследовали его. Ковровые дорожки сменились под босыми ступнями холодным бетонным полом. Он уже бежал по подвальному этажу, затем спустился еще ниже, в древние полутемные сводчатые коридоры.

Окрашенные оштукатуренные стены уступили место старой кирпичной кладке. Пол под ногами вымощен выкрошившимся кирпичом. Эсэсовцы сокращали дистанцию. За очередным поворотом оказался тупик: коридор уперся в кирпичную кладку.

Он вжался спиной в кирпичную стену, словно пытаясь просочиться сквозь кирпич. Иосиф Виссарионович увидел, как из-за поворота, не спеша, вышли трое эсэсовцев. Они явно знали, что деваться ему некуда. Стало очень страшно. Подойдя на расстояние в три метра, эсэсовцы выстроились в ряд, и средний в ряду, самый высокий, со зловещей ухмылкой на холеном лице, поднял автомат и прицелился ему прямо в лицо. Дикий ужас наполнил все его существо, и он закричал.