Игорь Шенгальц - Сыщик Бреннер [2 книги]

Император был в комнате один. Я, признаться, ожидал встретить здесь и Беллу, а возможно, кого-то еще из высших чинов империи. Но аудиенция один на один обещала серьезный разговор по душам.

— Кто тут у нас? А, господин Бреннер, как вы вовремя! Я вас заждался! Проходите же, не стесняйтесь! Выпьете вина? Пива? Что желаете? Сигару? Бреннер, да не стойте же столбом, право слово!

Меня несколько удивила такая словесная активность Константина Платоновича. Сейчас он больше напоминал мне франта Костаса, грозу кокоток Фридрихсграда, чем великого и грозного императора Руссо-Пруссии.

— Тут на подносе фрукты, угощайтесь!

Я не заставил себя уговаривать, подошел к изящному столику, сплошь заставленному бутылками и тарелками, и отщипнул виноградинку.

— Очень вкусно!

— Скромен и молчалив. Мы с вами уже пуд соли съели, а вы все так же мне не доверяете.

Я-то знал причину моего недоверия, она никуда не исчезла за это время — подселенец-симбионт, живший в Костасе. Да, император сумел его подавить и подчинить своей воле, но я все равно подсознательно ожидал, что симбионт рано или поздно постарается заполучить контроль над телом и разумом императора. И тогда, возможно, я буду тем единственным, кто сможет его остановить.

— Не смотрите на меня так, будто сейчас достанете мачете и отрубите мне голову. Я понимаю, что у вас есть основания… но настали другие времена, нужно быть более лояльным. Тем более вам — человеку, которого полюбили все иномиряне.

Я скептически приподнял левую бровь.

— Да, Кирилл Бенедиктович, фогели отныне хотят иметь дело только с вами и ни с кем иным. И вэтты, как видно вслед за ними, дружно требуют только вас. Всем нужен Бреннер! Для этого я вас и вызвал. Что же, ближе к делу. Я сегодня подпишу указ о назначении вас чрезвычайным и полномочным представителем империи по всем внемировым вопросам. Извините, такого министерства пока нет, а МИД не подойдет — тут куда более серьезные масштабы. Вот вы его и сформируете, если потребуется кто-то из действующих дипломатов, забирайте любого. Кем вы закончили действительную службу? Десант-риттером, кажется? Хорошо, что вы дворянин, так проще. С этого дня вам присваивается с преодолением нескольких ступеней внеочередное звание генерал-майора с титулованием его сиятельство граф Мекленбуржский — вы ведь из тех краев родом? — с присвоением соответствующих земель и с соответствующим статусу содержанием. Вы довольны? Что молчите, язык проглотили?

Я попросту не знал, что на это ответить. Предложение было более чем щедрое — из разряда несбыточной мечты карьериста, но я-то таковым никогда не являлся, мне это претило.

Я — ксенофоб, ненавидящий чужаков всем сердцем, должен был стать связующим звеном между императорским двором и иномирянами. Смешно! Птиц бы посмеялся там в своей невообразимой межвременной дали, где он сейчас высиживает первых фогелей. Я не хочу! Я не имею права! Я же их всех и правда ненавидел. Или то было прежде, когда у меня отняли девочек? А сейчас как? Лиза — кто бы мог подумать — мой враг номер один. Я обязан ее найти и попробовать образумить или же остановить любыми методами… А Петра — мать моего ребенка, совершенно изменилась, на полученные от меня деньги открыла первый в столице магазин для барышень и знать ничего не хочет о политике. Раньше я сказал бы, что они поменялись местами, перепутали свое предназначение. Теперь же я попросту не вмешивался, учитывая Айю — иномирянку и мою сожительницу. Да уж, странный я оказался ксенофоб. Ксенофоб Ксенофилович Доннерветтер. Как же было просто, когда я жил простой жизнью здорового человека: скорбел, пил и выбивал из преступников долги вместе с зубами…

И все же это предложение, эта должность — для меня ли она?

Кто я есть такой, чтобы рассуждать? Солдат, вернувшийся с войны, но вдруг осознавший, что эта война вечна. И выхода существует лишь два: дезертировать с поля боя или сражаться. Я выбрал сражаться всю жизнь. Пока есть силы, пока я нужен, пока я могу.

И я уже знал, какой сделаю выбор сегодня.

— Ваше императорское величество, позвольте сказать…

— Говорите, Кирилл Бенедиктович, вам теперь можно говорить, не спрашивая разрешения.

— Эта должность не для меня, — отчеканил я, глядя в потолок. — Слишком крутой взлет, при дворе не поймут.

— А вот это, дорогой мой, не твоего ума дело, — внезапно рассердился Костас, резко перейдя на «ты», как в былые дни, когда дело принимало слишком личный оборот. — Это моя забота, как преподать все надлежащим образом.