Сергей Вишневский: Такая учеба

— Хрена лысого! — выплюнул Мак, и ухватил одной рукой поводья. Вторую он вытянул в сторону приближающегося наездника. Как только они поравнялись он выпустил самое сильное лезвие тьмы, на которое был способен.

Заклинание вышло настолько мощное, что мгновенно разрезало птицу и наездника пополам. Тот даже не успел удивиться. Следующее заклинание парень повторил в сторону второго наездника, но мощи было недостаточно. Лезвие только пробило щит и ранило наездника, толком не задев птицу. Третье заклинание, он выпустил в наездника мага, но оно вышло настолько поспешным и слабым, что разбилось о защиту противника.

А дальше последовал свободный полет, во время которого темный подмастерье сделал единственное что мог выполнить в такой ситуации — безконтурное поднятие нежити.

Сам по себе прием был довольно дрянной. Мак просто наполнял прижизненный контур силовых линий темной силой и это превращало птицу в послушную, но совершенно безинициативную куклу. В итоге, пока Мак продолжал держать щит, в который с завидной регулярностью били заклинания света, и пытался заставить совершенно безмозглую куклу лететь.

— Маши! Маши крыльями! — с ужасом пробормотал Мак, наблюдая как приближаются скалы. — Ну же!

Однако птица выполняла приказ буквально, просто и бесцельно маша крыльями. Это снизило скорость падения, но ко всему тому же заставило ее кувыркаться в воздухе, словно осенний лист поднятый в воздух порывом ветра.

— Расправь крылья! Расправь, я сказал! — рыкнул Мак со всей силы потянув на себя узды, которыми управлял предыдущий наездник.

И это наконец возымело эффект.

Птица на безумной скорости выпрямила крылья и превратилась в подобие планера, который плавно перешел в бреющий полет. Однако даже пернатые повелители неба были неспособны выдерживать подобных перегрузок, тем более птица под темным подмастерьем была мертвой и кое-как залатана темными приемами на скорую руку.

ХРЯСЬ!

Залатанную кость птицы переломило, а крыло в поврежденном суставе вывернуло. Нежить с безумной скоростью начала вращаться. Мака спас только перетертый старый ремень, который не выдержал. Парня просто сбросило с нежити. Летел он не высоко и благодаря этому он не разбился. Его с силой протащило по резкому уклону, хорошенько приложило о камень спиной, выбив весь дух и закинуло по инерции в небольшую расщелину.

То ли наездники его не заметили, то ли их больше интересовала птица под Маком, то ли их устроил сам факт единоличного контроля неба.

Однако факт остается фактом — потерявшего сознание парня никто так и не тронул.

***

Мужчина с русыми волосами и повязкой на лбу осторожно выглянул из-за камня. Пробежавшись глазами по идущей по ущелью армии, он снова спрятался и обернулся к товарищам.

— Это не провокация, — облизнув разбитые губы он глубоко вздохнул. — Это вторжение.

Семеро воинов в грязных доспехах переглянулись.

— Ты, Вар, никогда от нас слова плохого не слышал и мы за тебя горой, — морщась от боли произнес седой воин. — Да и званием выше тебя нет. Потому тебе думать что дальше делать.

Воины смотрелись откровенно паршиво. Доспехи многих имели дыры, у половины отряда из под нагрудников торчали обрывки тканей, промокших кровью. Они пытались перевязаться, чтобы хоть как-то продолжить путь.

— Внешнюю заставу порвали как тряпку, — вмешался воин с густой черной головой и совершенно лысым черепом. — Если бы мы в патруле не были — полегли бы все там. Но если бы ты нас ущельями не повел, а Шума послушал — нас бы как мышей в чистом поле растащили эти стервятники.

Воин указал на небо.

— Я думаю тебе решать, что дальше делать, — резюмировал воин. — С тобой удача.

— Шум, конечно был хороший сотник, — кивнул самый молодой из воинов. — Но у нас два десятника. Ты, да Гурт. А Гурт сейчас...

Тут парень умолк и пожал плечами.

Еще один мужчина, до этого не вмешивался в разговор. Он перебинтовал распухшую ногу, но вдруг сплюнул на землю и дождался пока все взглянут на него.

— А теперь слушайте, что я скажу, — с угрозой произнес он. — Сейчас это море народа прорвет вторую заставу. А потом? А? Потом они в империю пойдут. Вы же не идиоты, чтобы не понять, к чему дело идет?

Воины мрачно переглянулись.

— А идет оно к тому, что мы в тылу у армии вражеской останемся. И что делать тогда?

— Может успеем к заставе подойти, — облизнув губы произнес мужчина с забинтованной левой рукой. — Или в империю уйти, чтобы предупредить...