Людмила Захарова - S-T-I-K-S. Этот мир придуман не мной [СИ]

Это уже на бегу, мозг отслеживает.

Частного сектора нет совсем, из двух коттеджей один остался, а там точно есть собачка, голова сама в плечи втянулась и шаг ускорился, в той собачке не меньше двадцати кг. Заурчит, не заурчит? Наверное, нет, не в первые же минуты идет перерождение. Интересно, наш кластер быстрый или медленный и где люди? Навстречу никто не попался, что уже странно, хотя… если мыслить логически, а сейчас мне это удается с трудом, вчера утром навстречу мне все те же лица попадались, что и месяц, и полгода назад – пятеро. Из них четверо с поселка, который остался там, где меня нет. Остается один, живущий в пятиэтажке за нашим колледжем.

Туман еще держится. Но видно, то там, то тут он теряет густоту.

А у нас в питомнике тоже три овчарки.

– Шагу, Милочка, шагу. – Подбадриваю себя мысленно, хотя подбадривать душу, сидящую в пятке, занятие не благодарное.

Старалась передвигаться ближе к черноте, пусть другие её боятся, я лучше туда сигану, чем стать чьим–то завтраком.

Первые разряды с шипением почти у самого носа рассыпались, отшатнулась, да куда там, весь воздух вокруг наэлектризован. Пару раз навернулась, лед чуть снежком припорошило, да и эти разряды, так что падение ожидаемо. Пальто и перчатки смягчили децел полет, не до крови и ладно. Больше обидно, чем больно. Курить хочется! Только нафиг, нафиг, страшно до… в общем сильно страшно, размазала сопли и слезы перчаткой по лицу, я не стойкий партизан Белорусских лесов.

С манящей черной – заступой пришлось распрощаться, учебный корпус на месте, почти добежала, на окне в кабинете решетка, может пронесет? Пересижу, успею оглядеться.

Туман опадает. По земле еще стелется, а выше прогалины между комками непрозрачной, светлой зеленцы. Разряды теперь взрываются сильнее, но реже, урона моей тушке не наносят.

А пятиэтажек нет, еще одна приятная новость. Понятно почему еще одного знакомца не встретила.

Кто там у нас на вахте дежурит?

Пригибаясь под окнами, прислушиваясь, порой и плюхаясь на пузо, тащилась последние метры до входа со скоростью черепахи, трехсотлетней Тартилы, вокруг минутная тишина, которая напрягла до предела. В голове пульсация, как на дискотеке всполохи светомузыки.

Это мне кажется, что тихо, наверное, уши заложены, сначала звук моторов уловила, ругань в стороне заправки, от порыва ветра опять задребезжало колокольчиком – там же на заправке флаги в железных стойках бьются в экстазе на распорках, от очередного порыва. Сунула нос один раз в окно, вернее один глаз, осмелевши и вторым раз из–за угла в окно зыркнула.

Дверь открыта, вахтерская пустая. Прокралась на цыпочках, не дыша. Если меня сейчас кто окликнет, упаду замертво, нервы натянуты, разорвутся вместе с сердцем. Взор прикипел к пожарному щиту. Что там у нас?

Жаль топорика нет, удивительно, видать на адреналине ухватила в одну руку ломик, во вторую багор. На второй этаж взлетела.

Открыла и свой кабинет, и бухгалтерию. Ключ в замочную скважину попадает не с первого раза. Где остановиться? В моем всего одно окно, а у девчат и вода, и в холодильнике запас спиртного, год, а то и второй стоит, с днюх собирается.

Выбрала третий вариант, есть у нас тут каморка Папы Карло, без окон, туда считай все припасы отволокла, жаль ломик в своем кабинете оставила. В каморке дверь хлипкая – пробежала припозднившаяся мысль.

Как же жаль. Как же.

Стон с моих губ раздался непроизвольно. Напротив, каморки ОНО сидело, из окна своего кабинета лицезрю. За окном, на крыше спортзала. Что ломик в руках, я и не осознала, а вот спрятаться хотелось. Причем сильное желание возникло, терпежу нет.

Может у меня мозг отключился от страха, может доконала головная боль, но как я в обнимку с ломиком на сейфе оказалась, не знаю.

Ни один мозгоправ из меня эти сведения не получит.

Сотня, да и не одна, бронированных мышц, морда в ширь с мое окно в кабинете, а зубы, когти? У страха глаза велики, не может, а вернее всего "Это" меньше, чем мне кажется. Морда грушевидная, харя приплюснутая, челюсть полна кинжальных зубов, про зубы я уже … нос две дырки, вывернут, горбатая туша затянута в жуткий доспех, состоящий из пластин и уродливых наростов.

Мама!!! Роди меня обратно. Чуть высунула я нос. Сидит пакость, медитирует. Втягивает в себя воздух, как насосная станция.

Где мой инфаркт, я вас спрашиваю, когда он реально необходим?

ЭТО схватилось за решетку – учуяло? Наверняка мое состояние и учуяло. Потому что меня накрыл не обыденный страх, а ужас огромный, безнадежный, всепоглощающий.