Валерий Гуминский: Найдёныш. Книга 2

— А как же скрытность, в таком случае? — полюбопытствовал князь, трясясь на жеребце рядом со старшим волхвом. Тесная дорога не позволяла разъехаться хотя бы на пару шагов, вот и приходилось ехать стремя в стремя. Остальные растянулись цепью. Впереди маячил один из киргизов-проводников в меховой шапке и теплом халате, а второй находился в середине колонны. Таким образом, исключалась возможность мгновенной потери обоих проводников, если отряд попадет в западню. Конечно, шальная пуля могла настичь каждого, но подполковник Назаров заранее подстраховался, поставив защиту на киргизов. Только не говорил этого никому, кроме капитана Зайковского. Сам капитан находился в голове отряда и следил за поведением «сигналок».

— Вы имеете в виду нашу предосторожность по использованию плетений? — уточнил Назаров. — Теперь, когда мы вступили на территорию неопределенности, я не стану рисковать нашими жизнями. Я использую любую возможность, если понадобится уничтожить врага. Не переживайте, Ваша Светлость. Как ваше самочувствие, кстати? Чувствуете что-нибудь необычное в своем организме?

Князь Шаранский кинул быстрый взгляд в сторону волхва, невозмутимо покачивающегося в седле. Потом ненадолго погрузился в себя, как будто старался отыскать нечто, мешающее обычному течению жизни. Пожал плечами.

— Не уверен, что таким способом я что-то обнаружу, — признался он.

— Ладно… Вытяните руку ладонью вверх. Попробуйте мысленно сформировать пламя. Вы же умеете зажигать огонь пальцем? Здесь — то же самое, только энергии понадобится больше.

Перехватит поводья левой рукой, князь мысленно себя обругал, что позволил доверить свои проблемы какому-то волхву, пусть и очень сильному и известному. Оно ему надо? Тем не менее, Шаранский послушно вытянул правую руку и уставился на ладонь, чувствуя, что выглядит довольно глупо со стороны. Отбросив в сторону всякие мысли, он сосредоточился на линиях и впадинах ладони, как делал всегда, когда зажигал на пальце огонь. Начавшийся распространяться из солнечного сплетения вверх по венам жар достиг сердца, обволок его горячей волной и рванул в голову. Князь не видел, что происходит с ним, но явственно ощутил, что лицо его горит от прилива крови. А на ладони замерцало небольшое фиолетовое пламя, выплескивая небольшие протуберанцы вверх, которые отрывались и таяли в воздухе.

— Достаточно, — прервал волшебство Назаров. — Зажмите ладонь, гасите пламя. Все, теперь никаких экспериментов до завтрашнего дня. Я серьезно. Вам сейчас покажется, что сможете изменить суть вещей, начнете пробовать строить плетения… Не советую. Может плохо кончиться.

— Невероятно, — сдерживая эмоции, произнес князь, послушно исполняя приказ волхва. — Ощущения, словно к настоящему волшебству прикоснулся. Что вы сделали, Анатолий Архипович?

— Начал активизировать все точки, связывая их в единую систему, — пояснил подполковник. — У вас разорваны связи между центром и периферией. Я перенаправил потоки из пуповины напрямую к «роднику». Действительно, акушер поспешил с инициацией. Нужно было дождаться раскрытия всех энергетических центров и активизации точек, которые начинают действовать снизу. Главный канал был перерезан, Сила не нашла выход в Правь. Я просто хотел убедиться, что Дар не пропал от бездействия за столько лет. Он у вас есть, и я помогу его разбудить.

— Буду вам признателен, господин подполковник, — сдержанно кивнул Шаранский.

Внезапно он насторожился и вытянулся в седле. Впереди возникла какая-то суматоха, авангард застопорил движение, а к князю торопливо подъехал один из бойцов.

— Донесение от капитана Зайковского, — доложил он. — Разрешите, ваше сиятельство, обратиться к господину подполковнику?

— Разрешаю, Сидоренко.

— Велено передать: в паре километров сигнальная система зафиксировала скопление живой силы противника, — четко доложил боец. — Не менее сорока человек. Возможна засада.

— Понял, — кивнул Назаров и посмотрел на князя. — С вашего позволения…

— Да, ступайте. Я распоряжусь приготовиться к бою, — мигом подобрался Шаранский.

Албазин, июнь 2009

— Как же здесь скучно! — капризно пробурчала девушка, перебирая в хрустальной вазе печенье. Остывающий чай и розетка с джемом так и остались нетронутыми. — Галя, ну почему меня сюда сослали? В чем я провинилась? Галя — дородная женщина лет сорока с широким добродушным лицом и редкими веснушками на лбу и мочках ушей, скрестила мощные руки на груди и прислонилась к высокому шкафу-пеналу, на полочках которого стояла разнообразная кухонная мелочь. Не торопясь с ответом, она смахнула с боковины шкафа невидимые пылинки.