Алекс Бор - Ошибка невозможна

Вот одна из полок опустела, и длинный принялся за следующую. И снова зашелестели грубо перелистываемые страницы, снова полился на пол унылый книжный дождь. Толстый гном с лицом гоблина пришел на помощь худощавому, которого можно было бы сравнить с Дон-Кихотом, если бы он не был чекистом, по пути споткнулся об одну из книг и злобно выругался, скривившись, как от зубной боли. Не глядя отпихнул черным сапогом помеху в сторону — да так сильно ударил по ней, что лопнул корешок, и книга рассыпалась на отдельные странички. Белые листочки с черными крапинками букв разлетелись по комнате, но люди в черном не обратили на это никакого внимания — они продолжали свою важную работу, и их тяжелые сапоги безжалостно топтали беззащитные страницы, пачкали белую бумагу уличной грязью, рвали, мяли, комкали. Ни один из них даже не попытался не то чтобы извиниться — нет, Сергей понимал, что от черных людей ни он, ни его родители до поры до времени не дождутся ни одного нормального человеческого слова, — а собрать разлетевшиеся страницы, отложить в сторону, раз они им мешают.

Страница с отпечатком чужой подошвы подлетела к ногам Сергея, он машинально подобрал ее — и что-то оборвалось внутри… Сердце сжалось, как перед прыжком в воду с вышки, а потом учащенно заколотилось, словно было пташкой, которая стремилась вырваться из клетки.

…Это была страничка из «Трех толстяков». Когда Сергею было восемь лет — целую вечность назад! — это была его любимая книга. Сергей по многу раз перечитывал ее, давал читать друзьям — в первую очередь Маринке, — и книга в «рамочной» обложке потрепалась, поблекла, но продолжала очень долго оставаться единственно любимой. Сколько раз Сергей, затаив дыхание, следил за крутыми приключениями смелых сказочных героев — оруженосца Просперо, канатоходца Тибула, маленькой девочки Суок и ее брата, наследника Тутти. Прикалывал Сергея и рассеянный доктор Гаспар, чем-то похожий на жюльверновского Паганеля. Любил Сергей и рассматривать подолгу красивые иллюстрации к сказке…

Конечно, время шло, менялись увлечения и интересы, и к двенадцати годам Сергей забыл о «Трех толстяках», которыми зачитывался в раннем детстве. И если бы не ночной визит людей в черном, он, наверное, и не вспомнил бы об этой книге, которая сейчас истоптана тяжелыми сапогами, изорвана, превращена в прах…

Сергей увидел, как безжалостный сапог толстяка, похожего не только на смесь гнома и гоблина, но и на одного из Трех Толстяков, жестоко угнетавших народ сказочной страны, надавил на самую красивую иллюстрацию к сказке. На ту, где была нарисована Суок в образе куклы наследника Тутти… и почудилось вдруг Сергею, что сапог толстяка топчет не безжизненный листок бумаги с буквами и рисунком, а настоящую, ЖИВУЮ, девочку Суок, чем-то похожую на Маринку… Суок-Маринка сошла с книжных страниц, чтобы снова встретиться с Сергеем, поведать ему о счастливой жизни в далекой приморской стране, свободной и от ига Трех Толстяков, и от угроз исламских террористов; стране, где нет не только бедных, но и несчастных и одиноких, потому что там правят хорошие, добрые люди — отважный оружейник Просперо, бесстрашный канатоходец Тибул, рассеянный, но самоотверженный доктор Гаспар. Идеальная страна без войн и насилия, где живут идеальные люди. Люди, которые не знают, что в их дом ночью могут прийти чекисты и учинить обыск, потому что кто-то из соседей донес на них…

Как это объяснить тебе, маленькая девочка Суок в кисейном платьице, девочка, которую на самом деле зовут Маринкой? Девочке, которая шла к нему, Сергею, с радостной вестью, но не успела дойти, потому что один из Трех Толстяков сумел убежать из Железной Клетки и убил ее, растоптав тяжелым сапогом ее горячее сердце…

Нет! Нет, Суок, ты не умерла! Ты не могла умереть! Как не может умереть и Маринка! Потому что если они умрут… То как тогда жить? И зачем?..

Значит — понял Сергей — девочку надо спасти.

Ее еще можно спасти…

Не осознавая, что он делает, Сергей вскочил с кровати и бросился к черному толстяку, изо всех сил толкнул его и выхватил из-под безжалостного сапога беззащитную маленькую девочку по имени Суок, спрятал ее в ладонях, а потом засунул в карман. И принялся лихорадочно собирать скомканные, истоптанные книжные страницы — словно желая сохранить от поругания память о навсегда уходящем детстве…

Но грубые хищные руки схватили Сергея под ребра, высоко подняли над полом, вырвали из ослабевших пальцев скомканные страницы убитой книги и с остервенением бросили их на пол.