Игорь Валериев - Личник

Духовский слушал мой рассказ с неослабевающим вниманием.

— Войска были вкопаны в колонну по три. Шли, так сказать, тремя взводами. Вот по ним и открыли с вышек огонь три ручных пулемёта и семь винтовок. Всего было выпущено сто двадцать пять патронов. Семьдесят критических попаданий. Результаты просто великолепные. Их можно объяснить тем, что в десяток вошли лучшие на курсах офицеры-стрелки. И думаю половина попаданий это дело стрелков из винтовок. Тем более три винтовки были с оптическим прицелом. Они выбивали офицерский и унтер-офицерский состав из мишеней. Но и больше тридцати попаданий на три пулемёта, тоже хороший результат.

— Что за оптический прицел, и с какого расстояния стреляли офицеры? — заинтересовано спросил генерал-губернатор.

— Расстояние от площадки на вышке до средней колонны условного противника около двухсот пятидесяти шагов, — ответил я сначала на второй вопрос Духовского. — А оптический прицел тоже с моей подачи сделали в мастерских стрелковой школы. На охотничьем ружье, которое мне подарил на день рождение цесаревич, оптическая трубка больно уж не удобная. Вот и решил сделать её поменьше. Я сюда привёз три таких прицела.

— И хорошо получилось?

— Сергей Михайлович, каждый из офицеров, который хоть раз подержал в руках винтовку с этой оптикой, заявлял, что приобретёт такой прицел, не смотря на его стоимость. Точно не скажу, но слышал, что Государь император поставил задачу графу Воронцову-Дашкову рассмотреть вопрос о создании завода по производству таких прицелов. Из-за того, что линзы пришлось закупать в Германии, цена получилась высокой.

— Однако, Тимофей Васильевич, вы три прицела привезли?

— Ваше превосходительство, я с помощью этого прицела с тысячи шагов за минуту пять мишеней в чурбак-голову поразил из обычной казачьей винтовки.

— Однако, Тимофей Васильевич. Поразительная точность. Хотелось бы это побыстрее увидеть.

— Назначайте время, Ваше превосходительство. Думаю, здесь во Владивостоке есть стрельбище. Там можно будет осуществить показ стрельбы из пулемётов и винтовки с оптическим прицелом. Я сам всё и покажу. А вот показать, то, что было представлено Государю императору на полигоне в Ораниенбауме, боюсь, придётся не скоро. Надо обучить пулемётчиков, стрелков из винтовки с оптическим прицелом, подготовить мишени.

— Так, Тимофей Васильевич, пулемёты и винтовку с оптикой давайте посмотрим завтра. Здесь есть неплохое стрельбище. А всё остальное готовьте уже в Хабаровске. Сотня ваша там стоит. Там организуете большие показательные стрельбы с применением нового оружия. Это будет где-то месяца через два-три. К январю я вместе с большинством офицеров и чиновников переберусь в Хабаровск на зиму. Вызову командиров линейных батальонов, командиров казачьих полков с замами. Там всё и посмотрим.

— Слушаюсь, Ваше превосходительство, организую всё, как показывали Его императорскому величеству, — я вскочил со стула и вытянулся по стойке смирно. — Я ещё не обо всём рассказал. Засада — это был первый этап показательных стрельб.

— Садитесь, садитесь Тимофей Васильевич. Я сейчас прикажу нам чайку принести. И под него вы всё подробно мне расскажите. Про стрельбы больше не надо рассказывать, а то смотреть будет неинтересно. А вот, что при дворе происходило всё это время, очень хочется услышать…

— Здравствуй, деда Афанасий, — я присел на лавочку у могил родителей и деда. — И вы здравствуйте, Василий Афанасьевич и Екатерина Тимофеевна. Извините, лично вас не знал, а реальный Тимоха погиб, но я вас всех уже воспринимаю, как своих самых близких родственников. А на том свете сочтёмся.

С этими словами я достал из офицерской сумки бутылку с лучшей водкой, которая была у Селевёрстовых в трактире и магазине, потом стакан и тряпицу, в которую были завёрнуты небольшой кусок хлеба, нарезанные дольки с салом, да три штуки яиц. Сковырнув пробку с бутылки, я набулькал в стакан грамм сто, а потом, встав с лавки, полил водкой на три могилы.

— Извините, что не по правилам поступаю, но я так привык в прошлой своей жизни. Как положено, было вчера. И службу отстоял, и свечи поставил, и к вам заглянул. Только народа было много. Да и торопились все. В трактире уже столы ломились, да водка в графинах стыла. А сегодня время есть.

Поставив бутылку на лавку и, подняв стакан на уровень глаз, я поморщился, глядя на прозрачную жидкость, а затем после резкого выдоха в один мах проглотил водку. Закусив небольшим кусочком хлеба и сала, закрыл глаза, чувствуя, как от желудка к голове поднимается тепло, а на висках и лбу выступили капли пота.