Александр Барышев - Конкуренты [СИ]

– Отлично, Евдокимос, – сказал Бобров и они пошли дальше.

– Расширять надо верфь, – сказал Серега. – А то сейчас загрузим ее этой новой триерой, и примерно на полгода выведем из коммерческого использования. А спрос на новые суда не падает, а вовсе даже растет.

– Я уже думал над этим, – сказал Бобров. – Но верфь расширять можно только в сторону Андреевых виноградников. А это, сам понимаешь, чревато. Вот как только прикупим соседний участок, сразу же поговорю с Андреем. У него почти вдвое вырастут занятые виноградом земли, и от них уже не так болезненно можно будет отхватить кусок под верфи. Просто не хочется строить новую верфь в отрыве от старой.

– Что, коммуникации не хочешь растягивать?

– Не хочу, – признался Бобров. – Да и лишнюю стенку городить не придется. И земляных работ поменьше. Не хочется как-то отдавать кровное на поток и разграбление. Не забывай, что времена здесь древние и народ нецивилизованный, хотя конечно во многом гораздо лучше цивилизованного.

Пока они так болтали, кочегары, видать, уже подняли пар до марки и подали его на машину. Потому что цеха вдруг словно ожили.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Бобров. – Теперь это стало похоже на предприятие.

Следующим этапом было бондарное производство, расположенное по другую сторону от заготовочных и деревообрабатывающих цехов, которые для него и судоверфи были общими. Тут уж Серега развернулся, стараясь показать старшему товарищу, что и он что-то может. Надо сказать, что это у него получилось. Бобров вообще-то давненько не заходил сюда, и даже еженедельные обходы как-то миновали это место. А между тем, здесь ковалась пусть и не самая главная, но все-таки вполне ощутимая доля общего благосостояния.

По сборочному помещению были с намеком на равномерность распределены четыре ворота, являвшиеся как бы центральной частью процесса. А именно, вороты являлись основой четырех ниток конвейера. Слово в этом мире незнакомое и поэтому потребовавшее разъяснения. Труженики, правда, смысл уловили быстро, и прибегать к дополнительным мерам не пришлось. А четыре конвейера было, потому что мастерская выпускала четыре основных вида товара: обычные бочки, вместимостью от ста до пятисот литров; конические бочки или кадки от ста до трехсот литров: ушаты, шайки и другой похожий продукт и ведра целых двух типоразмеров.

В качестве обручей сначала использовали стальную ленту, поставляемую через портал, но когда товар оказался очень востребованным, и пришлось запускать целую мануфактуру, со стальной лентой случился напряг. Просто таскать ленту рулонами при том расходе стало чревато разоблачением. Поэтому все стали искать альтернативу. Литература предлагала ветви ели. Однако, ель в Крыму просто не росла. И тут кто-то из великих, подозрение пало на Смелкова, посоветовал такую экзотику как сирень. Сирени в окрестностях тоже не было, но зато ее было много за морем. В Малой Азии. Не зря же она звалась персидской. И тут совершенно случайно выяснилось, что капитан Вован вместе с тем же Смелковым, взяв в попутчики Никитоса, приступили к освоению рынков Малой Азии, а конкретно Гераклеи. Ну и, чтобы два раза не ходить, то есть не возвращаться домой порожнем, Вован получил задание, выраженное в слезной просьбе, привезти немного сирени. Вован все понял правильно и привез не охапку цветов, а набил полтрюма толстыми прутьями.

Вот таким образом Серегино производство стало автономным и с тех пор сильно потеснило гончаров, как в самом Херсонесе, так и в городах северного Причерноморья. Мало того, даже в скифском Неаполе Серегины бочки пользовались популярностью, ибо в них было очень удобно хранить и отправлять основной скифский экспортный товар – зерно.

А уж в поместье давно заменили большинство хрупких глиняных сосудов на деревянные. Кроме, может консерватора Андрея, который утверждал, что в амфорах вино зреет лучше. С ним не спорили – Андрей слыл знатоком. Но вот коньяк заложили на хранение исключительно в дубовых бочках и Андрей пока не возражал. Между прочим, когда Серега с Андреем решили продукт попробовать – так, чтобы определить его ценность, Бобров, узнав об этом, внес на рассмотрение общего собрания правящей верхушки поместья вопрос о запрете сроком на три года. И, что самое смешное, собрание его поддержало, хотя в отдельности все были против.

На коньяк у Боброва были обширные планы. Он не собирался воспитывать знатоков, ценящих букет и вкус. Он собирался использовать крепость напитка. Г реки для этого не годились. Не потому, что были субтильными или малопьющими. Просто у греков культура винопития была другая и прививать им новую не хотелось. А вот такие древние оторвы как скифы, вполне могли воспринять этот элемент новизны, тем более, что их вожди уже распробовали напиток и очень одобрили.