Александр Барышев - Южно-Африканская деспотия [СИ]

— Все, — сказал Вован. — Я вас довез.

Ставили лагерь и разгружали корабли целых трое суток.

Чтобы не мешать всей толпой друг другу, разделились на две неравные группы. Те, кто поздоровее, пошли в грузчики. И не надо думать, что это были одни мужчины. Женщины, конечно, не таскали ящики и не катали бочки, но мелочь они вполне могли переносить. Они и переносили. Причем добровольно. Ну, то есть Бобров, конечно, их отговаривал, но без фанатизма.

Остальные благоустраивали палаточный городок. Палатки были армейские, на десять человек каждая и их поставили целых двенадцать штук. Одна была штабной, и туда вполне могло втиснуться человек двадцать, когда надо. Кроме того, из привезенных с собой досок соорудили дачный сортир на два отделения, подвесили коллективный умывальник и соорудили навес над летней кухней. Почему летней? Так лето здесь было круглый год, даже когда зима. Африка как-никак.

Экипажи отдыхали еще несколько дней. За это время они снабдили себя свежей рыбой, которой в местной лагуне было просто-таки навалом, а также свежим мясом. Собрав почти всех мужчин, кроме охраны лагеря, устроили загонную охоту. Вокруг стеной стоял девственный африканский лес, причем вовсе не сырые джунгли, а вполне себе товарный. Атак как негров вблизи не предвиделось, то и зверь должен был быть непуганым. В чем вскоре и удостоверились.

Охотники ушли совсем недалеко вверх по реке. Не прошло и пятнадцати минут как загремели выстрелы. Бобров прислушался.

— Что там за канонада? — недоуменно спросил он сам у себя. — Так ведь никаких патронов не напасешься. Они что, на слона напали?

Все разрешилось примерно через два часа после благополучного возвращения возглавляемой Вованом охотничьей экспедиции. Довольные охотнички принесли на вырубленных шестах пять каких-то козлов. На вопрос, в кого они так азартно палили, Вован смущенно ответил, что никто из них в жизни не охотился вот и…

Бобров проворчал:

— Ладно, коли так, — но отдельной позицией вписал в перечень вещей, которые должен был захватить с собой Вован в следующем рейсе, две сотни патронов.

Знатоков африканской фауны среди в основном древних греков, дальше Босфора не выезжавших, не нашлось и козлы так и остались козлами.

Корабли ушли на следующий день. Провожать высыпали все остающиеся. С их уходом рвалась ниточка, связывающая их с домом. Не хотелось даже думать о том, что они могут и не вернуться.

К экспедиции все было готово. Жаль было, что один из пяти мулов, которых захватили с собой, соизволил откинуть копыта. Бедолагу похоронили в море, а его предполагаемую ношу пришлось разделить между участниками экспедиции. Разведчики прошли путь через прибрежные горы до выхода на промежуточное плато и, вернувшись назад, подтвердили то, что и раньше было известно, правда, из литературы. Ко всем прочим трудностям добавился густейший лес с обилием зверей. Эти коренные африканские обитатели людей не знали и, соответственно, не боялись. Хоть слоны, хоть те же козлы, которым не повезло при встрече с охотничьей партией. Про львов и говорить нечего. Поэтому теоретик охоты — Бобров провел среди отправляющихся с ним людей краткий инструктаж, заключавшийся в нескольких словах: смотреть в оба; с крупным зверьем не связываться; а уж если связались, то не щадить.

Женщинам было в грубой форме отказано. Сереге было отказано тоже. Все обиделись и Бобров, неоднократно взывая к разуму, кое-как замял дело.

Наконец все утрясли. Все тридцать участников выстроились в колонну по одному с четырьмя навьюченными мулами посередине, начальник отряда воинов встал впереди, и экспедиция тронулась. Остающиеся загалдели, желая удачи и скорейшего возвращения. Шедший последним Бобров оглянулся. Златка стояла в обнимку с прижавшейся к ней Апи, Серега выглядел угрюмым. Бобров махнул им рукой и бросился догонять остальных.

Карты Южно-Африканской республики, которые Бобров смог раздобыть во всеобщем бардаке, постигшем его город в период начального накопления капитала бандитами и ответственными комсомольско-партийными работниками (у других копить как-то не получалось), очень помогли на сухопутном участке экспедиции. От своего палаточного лагеря цепочка людей отправилась по тем самым местам, где позже, веке в двадцатом будет проложена дорога. Бобров совершенно справедливо полагал, что ландшафт за прошедшие две с половиной тысячи лет не должен сильно измениться. Конечно, на дорогу он не рассчитывал, но то, что она должна была пройти по самым удобным местам, оказалось верным предположением. Произраставший, правда, на этих самых удобных местах лес очень мешал. Да, и еще было полное впечатление, что отряд движется где-то в крымских горах, только вместо сосны Станкевича растет нечто невнятное, правда, подходящее под категорию «деловая древесина».