Computers - Computers - Как один день - 1-5 книги

Покроется небо пылинками звезд,

И выгнутся ветви упруго.

Тебя я услышу за тысячу верст,

Мы эхо, мы эхо,

Мы долгое эхо друг друга…

Кунья, стоявшая рядом, обняла меня сзади, прижалась ко мне всем телом и потерлась головой о мое плечо.

И мне до тебя, где бы ты ни была,

Дотронуться сердцем не трудно.

Опять нас любовь за собой позвала,

Мы нежность, мы нежность,

Мы вечная нежность друг друга…

Как только я запел и зазвенела гитара, вокруг смолкли шум и разговоры, все смотрели на меня широко раскрытыми глазами, а уж слушали как!.. В этом мире, где не знали иного музыкального инструмента, кроме бубна, как у Ходжи, или чего-то похожего на лютню, как у Ханны, звучание гитары было чем-то необычайным, ее никто еще не знал и не слышал. И пусть я давно не играл, не очень четко брал аккорды, грешил с боем и переборами, но для людей, что меня слушали, это была сказочная музыка, они слышали такое впервые в жизни.

И даже в краю наползающей тьмы,

За гранью смертельного круга,

Я знаю, с тобой не расстанемся мы…

Мы память, мы память

Мы звездная память друг друга…

Мы эхо, мы эхо,

Мы нежность, мы нежность,

Мы память, мы память,

Мы звездная память друг друга…

Песня смолкла, отзвучала гитара, а все сидели, не шевелясь. Мужчины боялись вздохнуть, а у многих женщин блестели на глазах слезы. Несколько смущенный таким приемом, я подошел к Ханне и Ходже, поклонившись, протянул Ханне гитару, и она взяла ее в руки, как берут сверкающий драгоценный камень.

- Вот. Теперь это твое, – сказал я, и поспешно отошел.

Обняв Кунью, у которой текли слезы по щекам, я повел ее прочь, к берегу озера. Придя на берег, я сел на траву, а Кунья села рядом и положила голову мне на колени, и так мы сидели долго, не говоря ни слова, и я гладил ее волосы, и чувствовал слезы на ее щеках.

Наконец, она глубоко вздохнула, обняла меня, поцеловала в губы, и сказала:

- Любимый, почему ты никогда не пел раньше? Во мне все перевернулось… Ты сказал в этой песне все, что было у меня на сердце… что было у всех… Это невероятно! Это сказочно! Я не знаю, что сказать еще… Откуда у тебя эта песня?

- Ну, что ты, Катенька, я пою очень плохо, а играю на гитаре еще хуже. Наверное, поэтому мне это раньше не приходило в голову. Я думаю, что Ханна скоро научится играть гораздо лучше меня… А песня… Она из моего прежнего мира. Женщине, которая ее пела, досталась нелегкая судьба…

* * *

Потом мы снова плавали и ныряли, и, наконец, я решил, что еще можно сегодня съездить на Мыс Идолов. Мы взяли челнок Карася, и я опять велел ему плыть, и он помчался вдоль берега. Кунья сидела на носу, обнаженная, чтобы быстрее обсохнуть, и я любовался ее телом, а она смотрела на меня, и улыбалась каким-то своим мыслям, кожу ее золотило солнце, а ее волосы развевал встречный ветер.

Меньше, чем через два часа, мы были на месте. Я, на всякий случай, поставил защиту, и мы сошли на берег. Кунья не стала одеваться, я думаю, из озорства, и мы, держась за руки, пошли искать Узуна. Мы нашли его в большом доме Ойху, он сидел на полу и ел рыбу, а прислуживала ему полная, еще не старая и довольно красивая женщина. Когда он увидел обнаженную Кунью, то вытаращил глаза так, что они готовы были выскочить, и долго не мог сказать ни слова. Наконец, он справился с собой, и вымолвил:

- Уоми, Узун сделал все, как ты говорил! Вот Нинда, старшая жена Ойху, она согласилась стать моей женой. Мы теперь живем в этом доме, и я буду кормить ее детей. Она хочет детей от меня, а не от Ойху! Мой друг Ках, которого ты видел, тоже решил остаться здесь и взял себе жену, Киву, которая решила жить с ним. Урс увел своих воинов, они все разошлись по домам. Ойху висит на дереве, как ты велел. Остальные жены Ойху тоже выбрали себе мужей из охотников, которые были с Урсом, и уплыли с ними.

- Скажи, Узун, а никого из женщин не заставляли выйти за них насильно?

- Нет, что ты! Они были очень рады пойти с мужчинами. Ведь Ойху давно уже не мужчина, у него были дети только от Нинды, а когда он начал мучить молодых девушек, у него с женщинами уже ничего не получалось, - и Узун насмешливо фыркнул.

Я, применив особое умение, увидел, что он говорит правду.

- Хорошо, Узун! Уоми доволен. Вот тебе подарок, - и я протянул ему бронзовый топорик. – Прощай, и живи счастливо! – мы с Куньей направились к двери, а Узун с низкими поклонами провожал нас.