Кае де Клиари: Город скелетов [СИ]

Тогда я попробовал жить в коммунах выживших. И не ужился с ними.

Люди не могут жить по-человечески. Им обязательно нужно изобразить из себя обезьянье стадо, где доминирующий жлоб будет глумиться над толпой раболепствующих ублюдков. И так будет до тех пор, пока не подрастёт в родном обезьяннике или появится со стороны, пришлый новый жлоб, который оторвёт старому, его подурневшую и ослабшую голову. Или, если он жлоб гуманный, то просто даст низложенному главнюку под отожравшийся зад!

В одном таком месте пришлось пристрелить верховного жлоба, как бешеную собаку! Поверьте, он это заслужил.

Можно понять, когда такой залипупырь требует себе самую лучшую жратву, если он при этом следит за тем, чтобы остальные не остались голодными, а сильные не совсем бессовестно объедали слабых. Можно также закрыть глаза на то, что он тащит себе в постель всех женщин от пятнадцати до пятидесяти лет, если их самих, а так же их мужей, отцов и братьев это по каким-то причинам устраивает.

Но тот гад предпочитал девочек пяти-семи лет, а когда я, при полном молчании всей долбаной коммуны, заступился за одну из них, решил зарубить меня тесаком. Пришлось ему из обреза жеканом кишки вывернуть!

Так ведь этим дело не кончилось! Остальные решили, что я претендую на место главного жлоба в их гадюшнике и первым делом презентовали мне ту девочку, из-за которой вышел весь сыр-бор. Они были уверены, что я оспаривал её у предыдущего извращенца! Ведь родная мамочка тогда за ручку её привела и с дорогой душой вручила мне это дитя, тыча ей кулаком промеж лопаток! Я плюнул и ушёл от них.

До сих пор жалею, что не взял ту малышку с собой. Но тогда пришлось бы забрать не только её, а всех малолеток имеющихся в общине. Не для плотских утех, конечно, а как раз для того чтобы спасти от насилия! Но, во-первых, куда мне деваться с таким детским салом — душ двадцать, не меньше? А, во-вторых, может следующий главнюк не будет у них извращенцем?

Но я отвлёкся! Впрочем, это, на мой взгляд, простительно, ведь такие воспоминания это часть истории. Моей личной истории, которая важна для меня, поскольку память о тех событиях объясняет мои действия в настоящее время. И моё одиночество тоже.

Глава другой коммуны требовал от всех вновь прибывших и от постоянных членов сдавать всё оружие, вплоть до ножей, якобы для обеспечения безопасности граждан. Оружие, причём самое мощное, армейское, мог носить только он сам, и ещё четыре дуболома, находившиеся при его драгоценной особе.

И это при том, что вокруг обитало полным-полно всякого хищного зверья, и, прежде всего, расплодившихся в огромном количестве, волко-собак, привыкших к вкусу человеческой плоти!

Конечно, заботился он о безопасности себя любимого и только! Но, как ни странно, у него при этом хватало поддакивающих среди тех самых граждан, о которых он проявлял такую трогательную заботу. Ну и что, что ежедневно недосчитываются кого-нибудь из детей? Ну и что, что передвигаться по улице смертельно опасно, если люди идут менее чем впятером, а лучше — вдесятером? Главное не огорчить любимого и ненаглядного глав-проглота, глав-ханжу и глав-насильника! Ведь он ночей не спит, всё о людях думает! Так думает, что оголодал совсем, потому и жрёт в три горла! Ведь думалка много энергии требует, вот и не хватает калорий. А значит, еды ему побольше, да самой лучшей!

Тьфу, вспоминать противно! Рабские души, холуйские мозги!.. Одно хорошо — там обошлось без поножовщины. Я ведь сдуру сначала сдал оружие, а потом, когда вник в суть местной жизни, понял, что эта община ничем от предыдущей, где верховодил поганый педофил, не отличается!

Тогда я явился к «его величеству» и потребовал своё имущество обратно. Было много вони. Меня сначала хотели взять на крик, потом угрожали, потом уговаривали. Дуболомы пытались наставлять на меня стволы и делать зверские рожи. Но, в конце концов, их повелитель снисходительно разрешил мне забрать всё, что я требовал и ещё долго плакался по поводу той незавидной участи, которая ждёт меня за пределами рая, вверенного народом ему, как самому мудрому и ответственному!

Если кто спросит, почему там прошло всё так гладко при явном перевесе сил противоположной стороны, скажу откровенно — я взял их на понт. Просто до этого главнюка дошли слухи об участи его коллеги-извращенца. Когда во время разговора он играл передо мной спектакль, то гневаясь и брызгая слюной, то слёзно уговаривая и стараясь польстить, я сохранял снисходительное спокойствие и стоял на своём. А для марафета наматывал на кулак эластичный жгут.