Дмитрий Горюк - Вздох

— Внутрь не входить. Не реагировать ни на что, пока я не выйду. Камеры отключить, — нашлёпка модулятора на шее маскировала мой голос, мне достаточно шептать, а синтезированный голос звучит гораздо громче, — Впрочем вы уже подписали договор и обязались соблюсти все его пункты. До меня кто-то пробовал? — вспомнил о чём хотел поинтересоваться.

— Мы обращались в церковь, они…не помогли, — зло сжав кулаки, прошептал он, — Камер там нет. Мы чтим договоры.

Впрочем, ничего нового, чуть приоткрыв дверь я скользнул внутрь и сдвинул изнутри щеколду. Если мне вздумают помешать, она, как и охранник может выиграть немного времени или наоборот встанет на пути спасения лишней секундой промедления. Сумерки в комнате разгонял слабый отсвет ночника, окрашивая слабыми алыми мазками сторону, где стояла кровать с навешанным оборудованием. Детали не разглядеть. Сняв капюшон и маску, я сунул их в карман и через пару шагов уже стоял над лежащей без движения, почти бездыханной девочкой. Тихо, тревожно и веет чем-то необъяснимым. Концентрируюсь на окружающем. Тик-так-так-тик, тихонько тикают настенные часы. Дышу размеренно и спокойно. Гул спешащей крови в ушах утихает и пульс, замедляясь, перестаёт отдаваться в затылке. Приблизившись еще ближе и наклонившись прямо к лицу, к бледным приоткрытым губам, я на грани слышу неравномерное и отрывистое дыхание. Его почти и нет. Но дыхание, которое я ловлю своим ухом и щекой очень холодное. Внезапно сердце заходится в пике и грудь ощутимо сдавливает. Ужас просто, всё хорошо, всё хорошо, постою, успокоюсь и всё пройдёт. Это не мой страх. Давай организм, приходи в норму, еще тише, еще спокойнее. Часы мерно отмерили несколько шагов минутной стрелки, пока я окончательно не взял себя в руки. А вот теперь можно и поработать.

Я отошел от девушки и обошёл комнату по кругу. Если отбросить давящую атмосферу, которая, естественно, абсолютно ненормальна, готов дать экспертное заключение, что тут чувствуется некая неправильность. Иррациональность. Еле уловимая нелогичность окружения. Вот так сразу сказать не могу, да и самого духа я не вижу, хотя и чётко знаю, что он тут. Но именно это говорит о том, что он силён. От меня спрятаться сложно. А раз так, то он наблюдает за мной. Он уже сделал свой ход и загадал свою загадку. Жаль только, что не вслух, было бы проще, как мне кажется. Со сфинксом по крайней мере проблем не было, либо ответишь, либо умрёшь, вот только ответ всем известен. Тем не менее загадка есть и ответ на неё может спасти невинную жизнь. Я чувствую, я знаю. Вот оно, слабое дежавю, я это знал уже в тот момент, как бросил первый взгляд на скрытое в тени лицо девушки, но смог сформулировать только сейчас. Та еще атмосфера. Окна тройного остекления с толстыми шторами и точно подогнанная дверь не пропускают шума извне. Толщину стен я успел оценить, когда заходил в комнату. Посторонних звуков нет, единственный источник света — ночник. Чуть освещает кровать и позволяет увидеть силуэты мебели. Что же тут не так? Еще раз обхожу комнату по кругу, уже медленнее. Касаюсь стола. Пыли нет, покрыт лаком. Не то. Открытый шкаф полный книг и шкатулок. Провожу пальцем по корешкам книг. Ничего. Встаю в центре комнаты и закрываю глаза. Слышу. Пожалуй, да, это оно, неспешно подхожу к часам. Старые часы-ходики, обычные настенные механические часы, слегка обшарпанные, что видно даже несмотря на темноту. Такие странные, на самом деле свет ночника до них почти не добирается, но притом я отчетливо их вижу. Странно тикают. У нас тоже есть старые большие механические часы. Так что я знаю, что первый тик должен быть сильным и четким, пауза, второй тише и следующий сразу за ним тихий шум, еле слышный, почти неразличимый, если специально не прислушиваться в полной тишине, это третий тик. И так до тех пор, пока хватает завода пружины. А эти звучат не так, чуждо. Четыре чётких удара на цикл. Тик-так-так-тик. Повторение. Невозможный ритм для механической конструкции. Невозможный для часов, но ведь это и не часы? Протянутая рука замерла на пол пути, когда часы начали осыпаться на пол невесомой пылью. Но не долетая до него, песчинки останавливались в воздухе создавая плоскую фигуру человека, вытянутого вертикально. Один в один как тень на закате или рассвете. Длинная, ломкая и явно угрожающая.

Нескладный гигант стоит безмолвно, нависая надо мной. Если бы он выпрямился, то по грудь вошел бы в потолок. Моя цель. Я чувствую его, сгустившееся давление ощутимо вжимает меня в пол.