Кирилл Лятс - Гитлерград

– да, я так и понял, что все это было не случайно, он меня нашел потом.

– да, он нас бросил и пошел за тобой, а потом привел тебя в Сенат. Люблю это место. Самое вкусной баварское пиво именно здесь. Ты знаешь, что тут открыли огромную пивную фабрику. Отец Альберта. Да, он такой богач, этот Альберт. Ну ничего, Анна-Мария его немножечко подразорит… – Гретхен начала хохотать и закашлялась.

– наверное тебе не стоит курить, – Вольдемар взял сигарету из пальцев девушки, – слабые легкие

– перестань, я курю уже 10 лет

– а сколько тебе? – Штольц взял Гретхен под руку, и они медленно пошли в сторону Иисакия

– 25, я уже взрослая девочка!

– давно в Гитбурге?

– 7 лет здесь, приехала вместе с Клаусом и Анной-Марией. Мы учились в одной гимназии в Ростоке, его позвали в управление Восточными землями, и он предложил поехать с ним. Все равно в Ростоке скучно, а здесь такая жизнь! – Гретхен снова захохотала и закашлялась. – только по родителям немного скучаю. Но я им звоню. Почти каждый день. С работы это бесплатно.

– а я здесь с 45 го, уже 15 лет. Здесь жил когда-то мой отец, он погиб еще в Первую мировую при Вердене. Я родился за год до его смерти

– оооо, так ты старичок, а на вид и не скажешь! Женат?

– нет, как-то не довелось

Гретхен взглянула на кавалера с новой стороны и обняла его руку двумя ладонями.

– пошли уже куда-нибудь, мне холодно, ветер!

– ты же из Ростока – там такие же ветра!

– не знаю, видимо дома все было теплее, а здесь как начнет дуть, так просто кошмар!

Вольдемар снял с себя пальто и накинул на плечи Гретхен.

– ты же замерзнешь!

– да мы уже пришли, – Штольц достал из кармана связку ключей.

– в Гестапо?! – слева за высоким ампирным забором возвышалось серое здание секретной канцелярии.

– да нет же, – Штольц засмеялся, – мой дом напротив. Ужасное соседство, но ничего не поделаешь, это квартира моего отца, которая досталась теперь мне.

Он открыл парадную и включил свет. Гретхен проскользнула за Вольдемаром и скинула пальто.

– подожди, тут прохладно, а нам еще на третий этаж подниматься.

– ничего, я пробегусь. – Гретхен вспорхнула на ступеньки и понеслась в развевающемся платье на третий этаж

Вольдемар по-спортивному припустил за девушкой, но догнал ее только на втором этаже, и то, потому что она резко затормозила, развернулась и поцеловала его в губы.

– Подожди, не здесь, остался один этаж!

– а я не могу ждать целый этаж, – от нее волшебно пахло алкоголем и парижским «Magie»

– тогда ты целуй, а я подниму тебя к небесам, – Вольдемар подхватил Гретхен и пробежал с ней еще три пролета, проявил навыки открывания двери вслепую, толкнул дверь и донес свою фройляйн до глубокого кресла в гостиной.

– мы дома, – пойду заварю кофе, – Вольдемар включил телевизор и пошел на кухню.

В этот момент зазвонил телефон.

– Алло, ааа, Клаус. Да, я дома. Да… когда? Утром? Хорошо, заходи к 10 утра, я буду готов. Спокойной ночи.

– Клаус звонил, – крикнул Вольдемар из прихожей, – зайдет завтра утром. Они уже разошлись по домам, ну, или по крайней мере, он уже дома.

Штольц заварил кофе в маленькой турочке, разлил по чашечкам и понес в гостиную, прихватив с полки плиточку финского шоколада.

Гретхен мирно спала, свернувшись калачиком, в большом отцовском кресле. Вольдемар аккуратно перенес ее на кровать, укрыл пледом и погасил свет.

Его разбудил энергичный стук в дверь.

– майн Готт, кого это принесло в четыре утра! – Гретхен по прежнему тихо сопела под пледом. Штольц засунул ноги в тапочки и пошел в прихожую

– Кто?!

– откройте! Гестапо!

В Ставке, которой назывался Большой Кремлевский Дворец с тех пор, как Генсеком стал Жуков, было, как всегда, не протолкнуться. Повсюду сновали офицеры, слышался характерный звон перескакивающих кареток, в кабинетах громкие голоса раздавали какие-то команды, сопровождая их отборнейшим матом, а на плацу перед дворцом без устали маршировали солдаты.

Через Боровицкие ворота в Кремль влетел черный ЗиМ и попетляв немного замер у входа в Ставку. Из машины выскочил молодой офицер в мундире капитан второго ранга и отдав честь караулу быстро поднялся на третий этаж.

Жуков вместе с двумя генералами склонился над картой. Она ему, эта карта, и во сне снилась. С 43 года ничего на ней не менялось. Хотя он мысленно двигал по ней танки и разворачивал артиллерию. Но с заключенным перемирием приходилось считаться. А ведь как все славно было: победа под Сталинградом, чуть-чуть не дошел до Смоленска. Стягивали войска на южном направлении и почти прорвали блокаду Ленинграда.