Глеб Кащеев - Живые отражения - Красная королева

Как только вернулась на рабочее место, то тут же выбросила из головы все то, что съело мое утро. Мне срочно понадобилось перебронировать билеты и гостиницу для Николая Петровича в связи с переносом совета акционеров в Лондоне, и это стоило мне кучу нервов: пришлось даже состроить из себя стерву со стальным голосом и наорать на идиота-менеджера отеля на той стороне провода. Помогло.

Затем неожиданно выяснилось, что сегодня стартовали продажи билетов на каких-то ветеранов западного рока, от которых мой босс балдеет уже лет двадцать и мне непременно нужно было успеть выкупить для него с другом места в фан-зоне, а они разлетались как халявные сувениры на выставочном стенде.

В общем, очнулась я от работы только часов в десять, когда Николай Петрович, согласовав со мной график на завтра, уехал домой на личном водителе, а я откинулась почти в горизонталь на мягком кресле, скинула туфли и еще минут двадцать тупо разглядывала потолок, приходя в себя.

Свет выключила, оставила только маленькую настольную лампу. Мне нравился полумрак. Несколько коротких минут, чтобы побыть собой. В квартире так не получится – все время достают мелкие бытовые проблемы. Да и не ощущала я себя там дома. И в Сумкино не чувствовала, особенно после появления отчима. Расслабиться можно только здесь, в офисе, когда все уже давно свалили домой. Потом я добреду до двери в квартиру, плюхнусь на матрас, чтобы завтра опять вскочить и вертеться как несчастный хомячок в своем колесе, который все пытается куда-то убежать, да только никуда ему не деться из клетки, сколь не перебирай лапками.

Телефон настойчиво булькнул второй раз подряд. Я вздохнула. Минуты спокойствия закончились. Лениво поднесла экран к глазам. Валерий интересовался, когда же я наконец подойду в кафешку в паре кварталов от моего офиса. Дескать, оттуда шикарный вид на Москва-Сити.

Мое место работы его просто завораживало. Скорее всего он втайне мечтал ходить сюда каждое утро от метро в плотной толпе таких же бедолаг. Или стоять полчаса в вечной пробке на въезд. Дурачок. Понимал ли он, как я устаю от этого вида светящихся точек на стеклобетонных стенах офисного муравейника?

За окном темно как ночью. Сегодня кончится сентябрь. Скоро уже середина осени, а тепло до сих пор, как летом. Днем по улице можно ходить без пальто, но вот темнело уже совсем рано. Подошла к стеклу, ступая босиком по мягкому ковру.

С такой высоты город был как на ладони, блестел золотом, бриллиантами и рубинами. Красные светящиеся реки задних фар и стоп-сигналов запрудили улицы. Поверх этого богатства парило мое еле заметное отражение: контур из рыжих волос, подсвеченных сзади настольной лампой, бледное при таком освещении лицо и два черных провала вместо глаз. Единственное, что мне досталось от отца – угольно-темные глаза, по которым не поймешь, где кончается зрачок и начинается радужка, да чуть смугловатая от природы кожа. Мать, когда вспоминала его недобрыми словами, обзывала цыганом, но я видела его фотки в молодости. Ни на какого цыгана он похож не был.

Образ в окне невольно напомнил об утреннем приключении: о том странном ощущении, когда отражение в воде внезапно стало реальным. Фальшивое небо в грязной луже приближалось, а потом внезапно обрело яркость и глубину. Дело было не только в том, что видели глаза. В тот миг мне показалось, будто я нырнула сквозь тонкую пленку мыльного пузыря и по телу мгновенно прошла волна мурашек. Словно я действительно прошла через какую-то физически ощутимую границу.

Я закрыла глаза и отвернулась от стекла. Что за наваждение? Я же поклялась себе не вспоминать! Быстро надела туфли, распустила волосы и пошла к лифту. Валера действительно уже заждался.

Оказалось, я все-таки зря я на него ругалась. Он тоже способен на романтические поступки. Неожиданно Валерий ждал меня за столиком с подарком. По его словам, он бродил по блошиному рынку и, когда увидел эту вещь, то просто не смог пройти мимо. Коробочкой он не озаботился, так что просто вытянул что-то из кармана. На стальной цепочке висел массивный кулон в виде трех скрещенных полумесяцев из темного металла, покрытого черной глянцевой эмалью. Чем-то эта конструкция напоминала знак биологической опасности, но только без центрального кружочка. Я поблагодарила за подарок, но, видимо, в голос таки пробрались нотки сомнения. Валера не был бы собой, если бы тут же не разродился речью. Оказывается, что это старинный герб какой-то французской герцогини Дианы, вертевшей королями налево и направо. По мнению моего кавалера, самым главным было то, что она тоже была рыжей и к тому же, по мнению современников, оставалась вечно молодой и пленяла своей красотой даже в шестьдесят лет. Валера отучился в историко-архивном и мог говорить о своей любимой древней Франции часами.