Владислав Савин: Красный бамбук [litres]

– Так не было нас там, дорогая Анна Андреевна, а если кто и видел чего, так это призраки, привидения, ну а «настамнет», и это кто угодно здесь подтвердит. Мимо плывем, никого не трогая, нам навстречу пиратская флотилия – и так с чего-то все пугаются, что сами в воду прыгают и до берега вплавь, миль сто. Нам рыбки на камбуз хочется, мы троса за борт бросаем, за них пираты хватаются, а на них акулы клюют, как на червячка. Сходим мы после на берег, с самыми мирными намерениями – в полном боевом порядке, при поддержке артиллерии с эсминца «Вдохновленный», ну а пираты отчего-то начинают бегать, орать и в нас стрелять из чего попало, дикари-с, что с них взять, никакого уважения к советской морской пехоте. Ну, мы их и поучили хорошим манерам – так, что на том берегу теперь не живет никто.

– А как же Миклухо-Маклай? – спросила Ахматова. – С его верой в «благородных дикарей, не испорченных цивилизацией». Или там выдумка все, и фильм тоже?

– Ну отчего же? – усмехнулся Валька. – Исторический факт, что те дикари мирно себя вели и товарища Маклая очень уважали. Ну а что друг друга кушали, доподлинно известно – так это их внутренние дела. А эти сами нападают, чтобы убивать и грабить, и на тех, кто им ничего плохого не сделал. И как с такими по-хорошему?

– Совершенно верно, – подтвердил Ефремов, – и замечу, дорогая Анна Андреевна, что и у Миклухо-Маклая тоже был опыт столкновения с пиратами. Когда на то племя туземцев, рядом с которым он жил, в его отсутствие напали папуасы другого племени под предводительством местного пирата, устроили резню, убив женщин и детей. Вернувшись и узнав об этом, Миклухо-Маклай пришел в ярость и отправился на поиски главаря нападавших – и позже, застигнув его на своем берегу, сам арестовал негодяя и отвез на суд местных колониальных властей.

– Ну а мы на суд отвезти не могли, поскольку берег не наш, а британский, – заявил Валька. – Вот и пришлось на месте самим сразу и за суд, и за исполнителей высшей меры социальной защиты выступить. Кстати, про повстанцев-авеколистов тоже слухи ходят про их каннибализм – тут врать не буду, я не видал, но ведь не бывает дыма без огня! Мне лично хватило на этих «бедных дикарей» вблизи посмотреть, чтобы осознать правоту Карла Маркса о «неисторических нациях».

– Вообще-то, бородатый классик к ним и нас причислял, – заметил Юра Смоленцев, – славян вообще и русских в частности. А «историческими» считал исключительно немцев, французов, англичан.

– Ага, вот изобрети завтра «машину времени», как у Уэллса, хотел бы я кого-то за бороду, да поспрашивать, ты кого, сволочь, считал «неисторическими», – ухмыльнулся Валя, – но это частности. Подобно тому, как сейчас в ГДР, «дурак ефрейтор, что не ту нацию назвал унтерменшами». А само понятие унтерменш там никуда не делось, лишь на другую расу перешло. Анна Петровна (взгляд на мою благоверную), ну вы рассказывали, как в Берлине решили по улице пройтись, вам навстречу какой-то то ли турок, то ли араб – и тут же полицаи, «фрау, он к вам приставал, вам угрожал?», скрутили бедного и в участок потащили. Строго по закону – поскольку гастарбайтеру в «приличном» районе дозволено быть лишь по делу и в установленное время – а так, у этих турок в Германии прав не больше, чем у негра в ЮАС или в штате Алабама. Возвращаясь же к пиратам, скажу – мразота это полнейшая, человеческие отходы. В настоящих рыбацких деревнях, видел я и в Норвегии, и в Корее, запах рыбы ничем не выведешь, и сети у каждого дома сохнут – а у этих и рыбой не пахнет, и сетей почти нет, при том, что и скота минимум, и земля не пахотная – ну значит, пиратством живут, невиноватых нету! «Бог пришел к белым, они его убили – значит, убьем всех белых», очень гуманно звучит? И по мне, с пиратами, бандитами, людоедами – надо обращаться, как с бешеными животными, ну а убивать их – это гуманизм, по отношению к их будущими жертвам! Ну не толстовцы мы, Иван Антонович (это Ефремову), до вашего всеобщего коммунизма сейчас нам тоже, как до Луны. Что там через три тысячи лет будет, не знаю – пока что мы в двадцатом веке живем. За всемирный коммунизм воюем, ну а сколько крови по пути прольется – так ведь писал Маркс, что пролетарская революция есть самая насильственная, кровавая, авторитарная вещь. И про победу этого самого справедливого строя, вот я лично притчу вспоминаю, уж не помню слышал от кого. Чтобы когда придет мне час и попросит меня бог, ангел, или святой отец простить напоследок всех своих врагов – я бы сказал, а нет у меня врагов, ни единого. Спросят меня, как же так, разве ты святой, ведь только у них нет на земле врагов? А я отвечу – нет, я не святой, но не осталось у меня на земле ни единого врага, поскольку я всех их убил.