Владимир Аренев: Ведьмачьи легенды

– Реклама ещё больше увеличит их доходы.

– Думаешь, они мечтают о том, чтобы ты растрезвонил на весь мир условия сделки с драконом?

– А нет?

– Это им может не понравиться. Зачем плодить конкурентов?

Лютик поморщился.

– Да нет мне до этого дела. Хочу лишь написать балладу и желаю узнать, каким образом люди заключили союз с драконом. Готов поспорить, тут не обошлось без доли романтики. Большая любовь, предательство, кипение страстей. Вот материал для талантливого произведения.

– А если его не найдётся? – спросил Райдо.

Поэт вздохнул, поудобнее подсунул под голову шапочку с пером цапли.

– Ну, тогда его и в самом деле придётся придумать.

– Не проще ли это сделать уже сейчас?

– Что ты понимаешь? Для появления шедевра должна быть соблюдена проверенная временем процедура.

– Точно так, как если бы кто-то попытался выковать подкову?

– Все действия, строго по порядку.

– Кто бы мог подумать? – удивился подмастерье. – Неужели и в поэтическом ремесле всё серьёзно, как в любом ином?

– Ещё серьёзнее, – заявил трубадур.

– Спи-ка ты, братец. Необходимо восстановить силы. Они тебе в вольном городе Джаксе понадобятся. А баллада…. основания для неё найдутся. Возможно, не такие, как тебе мнится, но найдутся.

Пьянчужка с необъятным пузом и красной, словно на- тёртой свёклой физиономией, вывалился из двери трактира, добрёл до середины улицы и, споткнувшись, плашмя рухнул в огромную лужу. Прямо на спавшую в ней бурую свинью. Удивительное дело, но хавронья от этого даже не проснулась. Пару раз довольно хрюкнула и тут же затихла с блаженным выражением на морде. Громко выругавшись, пьяница поёрзал, устраиваясь поудобнее, и, наконец, уснул. Голова его покоилась на свиной ляжке. Во сне он блаженно улыбался.

– Трогательный союз, – пробормотал Лютик. – В вольном городе Джаксе.

Он оглянулся и увидел, как на втором этаже дома, мимо которого только что прошел, открылось окно, и из пего высунулась изящная ручка с ночным горшком. Уверенное, отработанное движение, и лужа, в центре которой находился символ единения человеческой и животной природы, пополнилась.

– Ручка, – плотоядно улыбнувшись, пробормотал поэт. – Красивая. Кто бы подумал?

Он даже замедлил шаг, пытаясь измыслить способ познакомиться поближе с красоткой. Почти придумал и тут же забыл об этом, углядев впереди вывеску корчмы «Хвост дракона». Душа его устремилась к ней, а Лютик велениям души привык следовать.

Возле самой корчмы он нос к носу столкнулся с лакеем в расшитой сверх меры золотом ливрее.

– ВЫЖИЛ? – удивился тот, загородив ему дорогу. – Странно. Там, где я тебя высадил, было ещё два путника. Они смахивали на людей, способных ухватить удачу за хвост. И тем не менее её упустили… Ну и прыток ты, господин рифмоплёт, ну и прыток!

– А ты меня считал рохлей? – ухмыльнулся Лютик.

– Разве не так?

- А уж кем я считаю тебя…

– И кем?

Лютик ухмыльнулся и сказал. Как и каждому человеку, работающему со словом, вдохновения по части ругани ему было не занимать.

– Это как такое может получиться? – удивился лакей. – Вроде бы – против природы.

– Будь у тебя в голове мозги, – честно ответил поэт, – мог бы и сам сообразить. Вернувшись в отчий дом, задай пару наводящих вопросов матушке.

Дальше следовало изящно обойти здоровенного обалдуя и с достоинством удалиться. В теории.

Увы, удалось это лишь частично. Как только Лютик повернулся к лакею спиной, тот тотчас дал ему со всей силы пинка. А силушки у него оказалось немало. Поэт преодолел некоторое расстояние по воздуху и приземлился на кучке лошадиного навоза. Поскользнувшись, он сделал ещё несколько шагов и, не удержав равновесия, рухнул на дорогу. По счастью, не в лужу.

Поднимаясь и отряхивая одежду, Лютик слышал довольный гогот лакея. Не обращая на него внимания, бард поднял с дороги лютню и внимательно её осмотрел. Инструмент остался цел. Теперь можно было дать волю эмоциям.

– Мерзавец! – повернувшись к обидчику, крикнул поэт. – Ты за это заплатишь!

– Ещё хочешь? – нагло ухмыляясь, спросил лакей. – Топай восвояси, рифмоплёт. Отомстит он, вы слышали? Не в этой жизни.

– Я… я… – пробормотал Лютик.

– Сочинишь обо мне песенку и станешь её гнусить на каждом углу? Валяй, старайся. Мне нет до этого дела. Однако если посмеешь упомянуть в ней мою госпожу – не пощажу. Найду где угодно и удавлю, как паршивого щенка. Осознал? Хоть слово, хотя бы намёк на неё…