Валерий Красников - Кроманьонец [litres]

Оглушительный смех эхом разнёсся над верхушками деревьев, подняв в ночное небо какую-то птицу… Так хорошо мне давно не было…

Ночью было холодно. Камни у реки и деревья покрылись инеем. И всё же весна раскрывалась ранними рассветами и ослепительно сияющим днём солнцем. От его тепла оживало всё вокруг, и безмолвие зимы сменялось весенним шумом пробуждающейся жизни. Звенела вода, кричали птицы, а к полудню становилось слышно жужжание насекомых.

Уро не спешил покинуть место ночёвки, хотя сам и проснулся с рассветом. Он сидел у костра и время от времени подкидывал в огонь ветки, уходил в ельник, приносил оттуда большие коряжистые сучья, но в костёр он их не бросал, складывал неподалёку.

Когда воздух прогрелся и наши тела, перестав дрожать от сырости, расслабились, Уро решительно поднялся, и я понял, что великан наконец решил продолжить путешествие. Сам он прежде, чем выдвинуться, стал связывать верёвкой сучья и, только закинув вязанку за спину, пошёл вверх по течению по самому берегу. Мне собранного вожаком дерева не хватило. Лим и Лют тоже шли только со своей поклажей. Поглядывая вверх на голые заснеженные пики, куда нам предстояло добраться, я понимал, зачем Уро запасся топливом для костра. Решил, нужно обязательно и мне позже прихватить что-нибудь подходящее для поддержания огня. Дошёл к поваленному дереву, под которым довелось вчера побарахтаться, увидел, как бьются о ствол буранчики воды, и почувствовал слабость в ногах: каким же чудом моя голова прошла под ним?! Как я смог уцелеть?

Я смотрел на почерневшее дерево, лежащее в воде, и не мог рассмотреть просвет между ним и рекой. Вода давила, билась о могучий ствол, но не могла опрокинуться выше, с шумом и водоворотами бурлила за ним. Вроде и недолго простоял там, но спины соплеменников уже скрылись из виду, и я поспешил за ними.

Мы поднимались всё выше и выше, уже изнемогая от жары. Не то чтобы воздух прогрелся до духоты, он по-прежнему был свежим и прозрачным, каким бывает только в горах, но солнце жарило, как в аду, трудно дышалось, тело обильно потело и чесалось. Я давно перестал обращать внимание на пейзажи и смотрел только под ноги и почти перестал удивляться тому, как, по каким приметам Уро удаётся разглядеть тропу и уверенно вести наш отряд то по лесу, то по пологим холмам, поросшим молодой изумрудной травкой.

Остановились мы только на закате у озерка, покрытого льдом. Деревья здесь не росли. Куда ни кинь взгляд, видны только валуны самых причудливых очертаний. Солнце уже не грело, и недвижимый холодный воздух медленно вымораживал всё вокруг. А когда подул ветерок, мне захотелось лечь на камни, свернуться калачиком и умереть. Запылал костерок, застучали о лёд топоры. Я побрёл к озеру, чтобы помочь соплеменникам и сбросить странную апатию, парализу ющую мою волю.

Пили прямо из полыньи, и, как ни странно, мне от ледяной водички стало легче. Появилась бодрость в теле, и будто стало теплее… У костра погрызли подмёрзшее, окаменевшее сушёное мясо и, прижавшись друг к другу, уснули. А утром, едва я раскрыл глаза, вспомнились лермонтовские строки:

И другие его:

Чувствовал я себя так скверно, будто вчера был избит и брошен без помощи. Еле поднялся, чтобы как-то размять окоченевшие мышцы. Вышел в путь уже смертельно уставшим и брёл как слепой, различая всё словно сквозь туман, не сбивался с тропы только потому, что ноги привычно ощупывали дорогу. Иначе легко можно было наступить на подвижный камень и, соскользнув с него, подвернуть ногу. Хвала Всевышнему! Мы так и не дошли до ледника. Уро остановился у стены из серых валунов. Я не сразу понял, что она была воздвигнута людьми. Вначале отдышался, перекусил и лишь потом пошёл посмотреть, чем заняты горцы.

Я видел головы Уро и Туна за стеной. Поднялся и с удивлением обнаружил, что стена – это только часть странного сооружения вроде лабиринта, сложенного из камней до груди взрослого человека, а кое-где и выше. Лезть через те валуны не стал. Пошёл искать вход. Обнаружил его сразу: не такой уж и большой оказалась эта постройка, как с первого взгляда. У входа стояли козлы-заграждение, составленные из корявых веток, связанных верёвками. Стояли они чуть в стороне, но закрыть вход ими можно было быстро. Я попробовал приподнять их, пошатал и пришёл к выводу, что хоть сейчас можно смело использовать козлы для пиления дров. Неужто горцы намерены каким-то чудесным образом заманить в лабиринт горных коз?