Михаил Ланцов: Консул Руси

— Так, а чего они вышли тогда?

— У западных и восточных кривичей вражда старинная. Не на ножах, но даже свадьбы не играют и торга почти нет. А тут выходит, что теперь они заодно будут. Они бы и не согласились, если бы я со своей дружиной не пришел. Выбор-то у них невеликий был. Или драться со мной, или принимать предложение. Драться со мной им не хотелось намного больше. Но гадить, конечно, будут. Недовольных исходом этого слета хватает. Гадить. Тихо. Открыто-то не решатся.

— Да Локи им в печенку! — хохотнул Бьёрн. — Это получается, ты племя воедино свел?

— Не все. Северные кривичи далеко живут. У озер [12] Имеются в виду псковские кривичи. Племя кривичей было разделено на восточных и западных, которые между собой были в сложных отношениях. Плюс часть родов жила особняком на севере, у Псковского озера. . Мне пока с ними связываться не с руки. Потом. Сейчас с этими разобраться нужно. И другие окрестные племена в единый кулак собирать.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы сила большая была. Хочешь мира – готовься к войне. Тогда на тебя никто не рискнет нападать.

— Так ты хочешь мира?! Ты?! — воскликнул Бьёрн и захохотал заливисто, до слез, покраснев от переизбытка эмоций как вареный рак.

Ярослав же не стал ему возражать. Пусть считает шуткой. Всем подряд ведь доказывать не станешь, что ему все это средневековье уже поперек горла. И что он с удовольствием бы вернулся обратно в XXI век. И никогда бы больше не занимался реконструкцией. Никогда. Наелся. Досыта. До тошноты. Но дороги назад не было. И он был вынужден развивать бурную деятельность дабы обеспечить хорошую жизнь если не себе, то хотя бы своим детям или внукам…

864 год, 2 июня, Рим

— Ничего не выйдет, — усмехнувшись, покачал головой Бьёрн.

— Но ты ведь не пробовал.

— Я построил много кораблей. И такими глупостями не занимался.

— Построй еще один. Давай попробуем.

— Зачем? Все равно ничего толком не выйдет.

— Опыт – вот единственный критерий истины! — назидательно подняв палец, произнес Ярослав на койне – высоком среднегреческом.

— Чего?! — раздраженно переспросил Бьёрн. — Койне, да? Ненавижу его. Очень заумный.

— А я только его и знаю, — пожав плечами ответил наш герой. — Но ты понял меня?

— Нет. И не хочу понимать. Давай лучше построим нормальные драккары. Тут леса много. Все должно получиться.

— Давай попробуем то, что я хочу.

— Ну зачем? Зачем нам этими глупостями заниматься?

— Затем, что эти глупости в военном деле принесли мне победы. И ты сам, пользуясь этими глупостями, доплывал до Индии.

— Ой ли?

— Ты думаешь откуда у меня все эти знания?

— От высших сил, — уверенно и убежденно произнес Бьёрн. И осекся, задумавшись. Крепко задумавшись. А потом неуверенно произнес: – Ну давай попробуем. Но только один корабль!

— Вот и ладно, вот и хорошо, — расплылся в улыбке Ярослав.

Почему Бьёрн противился идеям консула? Опытный мореход, под руководством которого, среди прочего, было также построено несколько десятков драккаров, в том числе и те, на которых он сам ходил по волнам. Разных. И больших, и малых. Любой в те годы мог твердо сказать – Бьёрн хорошо разбирался и в мореходстве, и в кораблестроительстве. Да, со своей северной спецификой. Но не более. И эта специфика была скорее бонусом, чем недостатком. Ведь слава драккаров в те годы звенела по всей западной Евразии.

Так вот. Бьёрн понимал в кораблях немало. И тут услышал от Ярослава совершенную ересь с его точки зрения. Но вот беда. Консулу Нового Рима были не нужны драккары. Ему были нужны другие корабли под совсем другие задачи. И строить он их хотел, опираясь на те куцые знания, которыми обладал.

Что Ярославу не нравилось в драккаре?

Его архаичность конструкции. Тесаные доски собирались внахлест и сшивались промеж себя, а потом их изнутри распирали вставными легкими элементами каркаса. Конструкция получалась легкая и в какой-то мере упругая, но очень хрупкая особенно когда требовалось строить что-то крупное и грузоподъемное. И чем выше были борта, чем больше грузоподъемность, тем толще становились тесаные доски, тем тяжелее и нелепее выходила конструкция. А главное – ее удельная прочность стремительно падала.

Иными словами, по своей сути конструктивная особенность драккаров, вышедшая из глубокой старины, была пригодна в оптимуме только для лодок, крупных ли, мелких ли – не важно. Главное, что лодок, а не кораблей. И то, что на севере Европы много столетий бытовали эти технологические приемы Ярослав ничем, кроме естественного консерватизма не считал.