Алексей Вязовский - Сияние Красной Звезды

– Я все устрою – кивнул на Библию – Будет с кем обсудить Евангелие и Екклесиаста.

Попрощавшись с Брежневой и пообещав ей заглядывать, я отправляюсь в Кремль. Пора уже пообщаться с Романовым.

Сходу переговорить с Романовым не получилось. В его приемной – столпотворение. Человек двадцать мужчин в строгих, аппаратных костюмах – среднего возраста и пожилые, русские, армяне, еще каких-то национальностей оживленно спорили на повышенных тонах. Я узнаю Щербицкого – главу Украинской ССР и Кунаева – первого секретаря ЦК Компартии Казахской ССР. Они входят в Политбюро и их фотографии висят в общем списке в любом официальном учреждении. Даже у нас в школе.

– …означает денонсацию союзного договор от 22-го года и изменения 3-го раздела Конституции – плюгавый мужчина в красном галстуке рубил рукой и хватал за рукав своего узкоглазого оппонента азиатской внешности. Тот отвечал не менее эмоционально:

– Дэнонсировать Союзный Договор 1922 года нэвозможно. Процедура дэнонсации применима только если она прямо прописана в Договоре. Такой статьи там нэт!

– Это что же?? Придется менять название страны? – Щербицкий собрал вокруг себя целый кружок из озабоченных мужчин – Нет республик, нет их Союза… А с ООН что делать? Туда входит и Белорусская ССР, и Украинская! Мы должны сказать решительное нет всей этой авантюре!

Кунаев мрачно смотрел под ноги. В его лакированных туфлях отражалась вся приемная Романова.

Секретарь тем временем незаметной мышкой скользнул в кабинет к шефу и оттуда выглянул Пельше. Раздраженно посмотрел на меня, на мужчин в приемной. Потом все-так поманил пальцем:

– Зачем приехал? Видишь, не до тебя сейчас.

Мы зашли в кабинет, где Романов быстро подписывал какие-то документы, которые подсовывал ему секретарь. Коротко глянул на меня:

– Арвид Янович, что там у Селезнева?

– Вот, статью привез – я протянул Пельше несколько листков бумаги – Жулебин должен был предупредить насчет Комсомолки.

– Витя, какая Комсомолка?? – латыш грозно на меня посмотрел – Ты не видишь, что творится?

– Что?

– У нас тут бунт первых секретарей. Слетелось воронье. Только «голоса» вякнули о ликвидации республик, тут же началось…

– Арвид Янович – Романов устало откинулся в кресле, отпустил махом рукой секретаря – Ну какой бунт? Люди волнуются, их можно понять. Сейчас соберем всех и еще раз объясним политику Партии. Решать все-равно будет внеочередной Съезд. Проголосуют делегаты против – останется все как есть.

– А что, могут и провалить голосование? – осторожно поинтересовался я.

– Могут – мрачный Пельше уселся в кресло за переговорным столом Романова, начал проглядывать статью.

– Вторые, третьи секретари, представители автономных республик – все за нас – вздохнул Романов, покосившись на дверь – Их статус то повышается и они в большинстве. Республиканские элиты, конечно, против. Особенное украинцы. А их очень много в ЦК.

– На Съезде будет бойня – резюмировал Пельше, что-то чиркая в статье – В принципе годится, вот мои правки. Григорий Васильевич, будешь смотреть?

– Некогда. В целом как?

– Бойко! Ответил Суслову что надо.

– Ну вот и ладненько. Редактору Космомолки сами позвоните, хорошо? И запускайте секретарей!

Тихонько, бочком, вслед за Пельше я начал двигаться к двери кабинета Генсека. Хотя очень хотелось бы послушать разговор. Исторический ведь момент.

Я уже практически вышел, когда меня настиг возглас Романова:

– Подожди!

Генеральный встал, потянулся. Подошел ко мне, плотно прикрыл дверь за Пельше.

– Ты вот что, Витя… – Генсек замялся – В Москву Люда приехала. Сейчас совсем это все не кстати, сам видишь, что творится. Ты можешь ей позаниматься? Сводить куда-нибудь на выходных, потом в студии песни порепетировать. Ведь обещал новые песни? Обещал.

Я обреченно киваю. У меня Япония на носу, бюджет Чурбанову по Абба (даже не приступал), Лещенко с меня не слезает – а тут еще Сенчину выгуливать. И ведь не откажешься.

– Короче займись ею. Она в Национале сейчас. Я на тебя надеюсь!

– Хорошо. Григорий Васильевич, а как все в Вене закончилось?

– Лучше, чем я надеялся. Получили все, что только можно. И по носителям, и крылатым ракетам. По базам в Европе тоже разговор был. Только боюсь – Романов вздыхает – Не ратифицируют они все в Конгрессе у себя. Слишком много оружейное лобби теряет.

Дверь открылась и внутрь стали заходить первые секретари. Я посторонился, пожал руку Роману и после того, как все «загрузились», наконец, вышел прочь. Вдохнул полной грудью, выдохнул. Секретарь сочувствующе посмотрел на меня, предложил чаю.