Андрей Кощиенко: Айдол-ян. Книга 4, часть 4 [Главы 1-16]

Теперь вот голова «тупая», соображает медленно. Поэтому, я, собственно, и делегировал онни вести разговор, а она что-то тоже «тормозит». А мне ещё к сроку нужно в агентство вернуться, на переговоры с французами. Но с чего следует начать разговор на щекотливую тему, когда собеседник — кореянка, девушка и ей будет явно неприятно говорить о случившемся? Плюс — голова не соображает и спать хочется. Пожалуй, лучше будет зайти несколько с другой стороны, а потом перейти к происшествию в агентстве. Так и сделаю, ибо идей больше нет.

— Онни. ЮСон сказал, что хочет «подписать» тебя на контракт с «UMG». — говорю я, нарушая молчание. — Он тебе об этом говорил?

СонЁн молча кивает, смотря в свою кружку.

Не соврал, гнилоуст. — думаю я.

— Он что-то с тебя требовал за это? — спрашиваю я.

СонЁн снова несколько секунд молчит и, наконец, произносит. — Я думаю, со мной произошло то же, что и с ИнЧжон.

Наверняка.

— Директор сказал, — это в моих интересах.

— Он говорит правильные вещи, но результат получается через одно место. — отвечаю я и спрашиваю. — Он к тебе приставал?

СонЁн на мгновение замирает, а потом отрицательно трясёт головой.

— Я ему сказала, что если он тебя хоть пальцем тронет, то я оборву ему все беспокоящие части тела. — сообщаю я.

СонЁн поднимает голову и с удивлением смотрит на меня.

— Так что не бойся. Сразу шли его нафиг и звони мне. Брошу всё, приеду, разберусь. — обещаю я. — Я с тобой.

Лицо СонЁн вздрагивает. Глаза её начинают часто моргать и, судя по задрожавшему подбородку, она вот-вот заплачет.

— Тихо. — говорю я, встав и пересаживаясь на место рядом с ней. — Всё хорошо. Ты в безопасности. Ты не одна. Я на твоей стороне.

Осторожно, успокаивающе похлопываю её по руке.

— Просто… Ты не представляешь, как это было … мерзко! — восклицает СонЁн, которую «прорывает». — Я считала себя человеком, который добился успеха и достоин уважения! А он, он… будто я какая-то никчемная и убогая шлюха, которая будет беспрекословно делать то, что ей сказали! Негодяй!

Долбанутый на всю голову идиот. — согласно кивая, добавляю я про себя. — Тут гастроли в Японию скоро и во Францию ехать, а он девчонок в хлам превращает. Совсем не беспокоится о том, как они будут выступать?

… — Ненавижу! — яростно восклицает СонЁн и, замолчав, тяжело дышит, глядя при этом куда-то мимо меня, видимо, — на представляемого ЮСона.

Похоже, онни сбросила «пар». — думаю я, вспоминая женские истерики, свидетелем которых мне довелось бывать. — Сейчас ей полегчает.

СонЁн переводит взгляд на меня. На её щеках дорожки от слёз.

— Он мудак конченый. — говорю я. — Полностью тебя поддерживаю. Попей водички, успокойся.

Онни кивает и, схватившись за кружку, моментом выхлёбывает уже подостывший чай.

— Ещё налить? — предлагаю ей я.

Но та в ответ отрицательно мотает головой и с лёгким вздохом облегчения откидывается на спинку дивана. Пауза секунд в десять.

— Не зря говорят, что и листок бумаги легче, если его поднимать вдвоём. — вздохнув, наконец произносит она. — Спасибо, что пришла, ЮнМи. А то я в одиночестве, — думала, думала…

— Только ты не говори никому, ладно? — с ноткой тревоги в голосе просит она и начинает вытирать руками слёзы на щеках.

— Стоп. — говорю я. — Косметику размажешь. Дай я.

Преодолев небольшое сопротивление онни, отвожу её руки от лица и, достав свой платок, начинаю аккуратно, промакивающими движениями, убирать им следы слёз.

— И о чём же вы думали, сонбе? — спрашиваю я.

— Искала, где я допустила ошибку, если со мной так поступают? — судя по интонации, искренне отвечает СонЁн.

— Ха! — вырывается у меня. — Тоже мне, нашла занятие! Ты, — классная девчонка. Красивая, умная. Какое-то мудло чего-то там сказало, а ты самокопанием занялась? Надо сразу было слать его куда подальше, да и всё!

СонЁн озадаченно хлопает на меня глазами.

— Он старше. — удивлённо говорит она. — И он директор.

— Мудак он конченый, а не директор. Ни один нормальный директор не будет доводить своих работников до такого состояния. Как ты теперь будешь работать?

Во взгляде СонЁн появляется тревога.

— Я могу работать. — говорит она, выпрямляясь и садясь прямо. — Со мной всё в порядке!

Корейское трудолюбие, усвоенное с молоком матери. — думаю я, глядя на неё. — Итить-раскудрить эти местные традиции! Можно было даже не спрашивать, — будет она дальше работать или нет? Задавать подобный вопрос кореянке, да ещё айдолу — глупо. Конечно — будет!