Павел Ионов: Рыжик

— Ты куда это? — увидев меня, удивилась она.

— Писать хочу, — объяснила я.

Показав, куда идти, медсестра снова принялась что-то записывать.

Служебный туалет медперсонала был почти современным. То есть имелся унитаз типа очко, сливной бачок с цепочкой на уровне моей головы и раковина с полотенцем. А главное! Там было ЗЕРКАЛО! Первым делом куда я и направилась. К зеркалу.

Ну что сказать? Ярко-рыжие, цвета меди, густые волосы, немного повыше плеч. Ну это я уже и так знал. И зелёные глазищи! Реально зелёные! И реально глазищи! Всё остальное уже казалось обыденным. Аккуратный небольшой носик. Почти детские губы. Небольшой подбородок. Тёмно-рыжие густые брови. Густые, но именно в самый раз! Наверное, раньше именно такие называли соболиными. И густые длинные ресницы. Больше сантиметра длиной. Как и брови, тоже тёмно-рыжие. Намного темнее волос на голове. И полное отсутствие веснушек. И всё это создавало убийственный коктейль. Называется «Смерть всем мужикам». На мою беду, очень красивая девочка. И фигурка у нее, то есть у меня уже, хорошая! Ну а повязка на голове, да замазанные зелёнкой царапины на правой щеке, это так. Мелочи…

Не повезло мне однако. Не мог вселиться в обычную девчонку? А лучше бы в парня… Бляя!.. Хреново быть красивой бабой!

С таким похоронным настроением я взгромоздилась на унитаз и, задрав подол, сделала свои дела. Благо, газет нарваных хватало. Которыми я задницу и подтерла. Помыла под краном руки, сама умылась. Кое-как поправила волосы.

Вышла и отпросилась у медсестры на улицу. Подышать. Заверив её, что чувствую себя хорошо и никуда далеко уходить не буду, спустилась по лестнице и вышла на крыльцо госпиталя.

По ходу, до революции здесь был чей-то дворец. Колонны на входе, дорожка, обсаженная деревьями. Клумба перед входом. Кое-где виднелись прогуливающиеся или сидящие на скамейках больные в халатах.

Я спустилась с крыльца и протопала до первой свободной скамейки. Примостила свою задницу и с наслаждением стала дышать свежим воздухом без въевшегося больничного запаха.

Ладно, переживу как нибудь. То, что я красивая, это очень хреново. А то, что война скоро, это ваще жопа. А вот в сумме, это жопа с двумя П! ЖОППА! Беречься придётся Машеньке ой как сильно! Но ничего… Как-нибудь переживу.

Прикрыв глаза, я просто сидела и старалась отрешиться от свалившихся на мою голову неприятностей. Солнышко грело лицо, ласковый ветерок его обдувал. Пока что жить можно…

Заскрипели камешки под чьими-то ногами и этот кто-то закрыл мне солнце. Надеясь, что этот наглец свалит подальше, я продолжала сидеть с закрытыми глазами.

— Девушка, а что вы тут одна скучаете? — раздался мужской голос с интонациями записного Казановы. Я промолчала, надеясь, что он свалит в туман. Но тот всё не унимался.

— Как вас зовут, такую красивую и грустную? Меня вот Алексей зовут. Я лётчик-истребитель наших героических Военно-Воздушных сил!

Пришлось открыть глаза, чтобы глянуть на этого хама-лётчика. Напротив моей скамейки стоял среднего роста парень в больничном халате. Темноволосый, с небольшими франтоватыми усиками. Увидев, что я открыла глаза, тот заметно обрадовался. Зря конечно…

— И на чём же летает этот храбрый лётчик-истребитель наших героических Военно-Воздушных сил? — со скрытым сарказмом спросила я.

Тот сарказма не понял. Или просто не обратил внимания.

— Я летаю на лучших советских новейших самолётах! На Яках! — с апломбом заявил мне он.

— А я то, глупая, думала, что Вы в госпитале лежите. — усмехнулась уже открыто я.

Мой оппонент заметно покраснел.

— Ну да, сейчас в госпитале. Но вообще я лётчик-истребитель!

— И как же такой героический лётчик, летающий на ЛУЧШИХ СОВЕТСКИХ НОВЕЙШИХ САМОЛЕТАХ, НА ЯКАХ, попал в госпиталь? Неужели его враги сбили? Это что ж получается? У нас лучший самолёт, а лётчик попал в госпиталь. Значит плохой лётчик, если его сбили враги на худших самолётах! И где интересно они его сумели сбить в мирное пока время? А во время войны наверное сразу убьют? Но он, вместо того, чтобы учить, как лучше летать, стоит и мешает мне отдыхать!

Раздался натуральный ржач! Оказывается вокруг собралась довольно большая толпа народу. Человек десять наверно. А я и не заметила.

— Иди Лёха, матчасть учи! Не будешь в другой раз биться при посадке! — раздались крики.

Тот покраснел, как рак, хотел что-то возразить, но махнул рукой и прихрамывая ушел. Остальные зрители тоже стали расходиться. Я опять осталась одна. Но совсем не надолго.