Владимир Панин: Ленинградский меридиан [litres]

Больше всего свершенный генералом подвиг подходил под орден Суворова первой степени, один из новых полководческих орденов, введенных Сталиным в наградную систему СССР. Но, несмотря на то что статус ордена уже был утвержден, к этому моменту общий вид ордена нуждался в доработке, и потому к его изготовлению ещё не приступали. Награждать генерала ещё не изготовленным орденом Сталин посчитал в корне неправильным, а из новых орденов, имевшихся в наличии, ордена Кутузова и Александра Невского никак не подходили для награждения Константина Константиновича.

– Будем считать товарища Рокоссовского первым кандидатом на орден Суворова первой степени, – мудро рассудил Верховный, приказав вписать эту резолюцию отдельной строкой в список решений ГКО.

Что касается Манштейна, то ему бои под Ленинградом принесли маршальский жезл, к удивлению его самого и всей немецкой генеральской элиты.

Столь высокой и неожиданной наградой он был полностью обязан доктору Йозефу Геббельсу. Именно он убедил Гитлера изменить свое решение об отказе от награждения командования 18-й армии за осенние бои под Петербургом.

– Мой фюрер! Я полностью с вами согласен, что ни один генерал 18-й армии не достоин никаких наград, но случай с генералом Манштейном особый. Я бы сказал, выходящий из общих правил. Сейчас, когда русские твердят, что они смогли прорвать наше кольцо блокады вокруг Петербурга, мы стараемся активно противодействовать им. Наши дикторы каждый день говорят, что мы полностью контролируем небольшой участок суши, который ценой огромных потерь сумели захватить большевики. Войска генерала Скотти, для которых вы учредили специальный знак «Щит Шлиссельбург», прочно удерживают южное побережье Ладоги, а генерал Манштейн сбросил русские дивизии в реку Мга и не позволил им пробиться к Петербургу. Главный центр большевистской заразы на Балтике по-прежнему в прочных тисках нашей блокады! Ничего не изменилось, несмотря на все усилия Сталина! Русские армии потерпели сокрушительное поражение на берегах Ладоги, и грядущей зимой Петербург непременно падет! – Геббельс так вдохновенно врал, что в определенный момент и сам стал верить своим словам. Глаза его азартно блестели, он собирался продолжить свою блистательную речь, но фюрер решительным взмахом руки остановил его.

Опытный демагог, он быстро уловил главный посыл речи своего министра пропаганды.

– Победа наших войск не может остаться без награды их командира, иначе в это не поверят ни враги, ни наши союзники, ни сам германский народ… – Гитлер недовольно дернул головой и зло бросил: – Хорошо. Ради высоких интересов империи я готов дать генералу Манштейну жезл фельдмаршала. Ведь на самом деле это только красивая игрушка, фетиш для господ генералов, и не более того. Глупцы, они думают, что, получив его, они достигают высшей власти, но это совсем не так, Йозеф. Жезл – это только символ власти, а настоящая власть она здесь.

С этими словами господин рейхсканцлер потряс перед носом министра костлявым кулаком и с силой стукнул им по столу.

Шел конец сентября 1942 года. Находясь в своей ставке под Винницей, вождь германского народа был в полной уверенности, что кампания этого года закончится для рейха благоприятно. Ещё немного – и прорвавшийся к Волге Паулюс возьмет Сталинград и двинется на север. На Саратов, Куйбышев, Тамбов и Горький, как это было предусмотрено первоначальным планом «Блау». А тем временем генерал Лист прорвется к бакинской нефти, генерал Клейст наконец-то сбросит остатки советских войск с перевалов Кавказа, и дорога на Иран будет открыта.

Тогда эти чертовы турки наконец-то объявят Сталину войну и вторгнутся в Закавказье, а вечно улыбающиеся японцы начнут боевые действия на востоке. Пусть в Забайкалье, пусть в Приморье или даже на Сахалине, главное, чтобы начали. Главное, чтобы Сталин не мог снять с Дальнего Востока ни одного солдата, танка или самолета, чтобы направить его на запад, где решалась судьба всей войны.

Примерно так же думал и Сталин. Нужно было ещё немного потерпеть, продержаться, пока к берегам Волги не подойдут свежие армии, которые, выполняя замысел Ставки, отбросят прочь врага от Сталинграда и превратят Кавказ в мышеловку для немецких войск. Очень жаль, что мало что получилось под Ржевом, не в полной мере под Ленинградом, но это ничего. Всему свое время. Главное, чтобы турки и японцы по-прежнему соблюдали нейтралитет. Пусть их Квантунская армия вызывающе бряцает оружием на границах в Маньчжурии, а германский посол Папен поет сладкие песни идеям пантюркизма под эгидой Анкары.