Александр Пономарёв: Основной компонент [litres]

– Господин штандартенфюрер, отправляйтесь домой. – Мейнер помог мне сесть на стул. – Вам нужен покой и отдых, иначе вы не уложитесь в срок, и фюрер будет вами недоволен. Посидите здесь. Я сейчас распоряжусь, чтобы машину подогнали к крыльцу.

– А-а-а… – Я показал на клетки.

Ассистент неверно истолковал мой жест.

– Не беспокойтесь, я все уберу и позвоню Гельмуту. Послезавтра лаборатория будет как прежде. Думаю, выходной вам не помешает. – Он зигнул, прищелкнув каблуками, и направился к выходу.

Эхо его быстрых шагов заметалось от стены к стене, отразилось от потолка, упало на пол и растеклось по нему, затухая в темных щелях под шкафами. Щелкнул замок, протяжно скрипнула дверь. Помощник скрылся в коридоре, оставив меня наедине с мертвенной тишиной лаборатории.

С минуту я сидел, собираясь с мыслями. Имевшихся фактов не хватало, чтобы понять, в каком году я нахожусь: до начала Второй мировой или уже во время Великой Отечественной? Спросить у Фридриха, когда вернется, или подождать, пока все само образуется?

Вот я дятел! Чего туплю?! Так, когда я очухался, Мейнер ринулся собирать бумаги с пола. Надо посмотреть, что там написано. Любой уважающий себя ученый всегда записывает тему эксперимента, место проведения, номер и дату.

Я подошел к столу, перебрал ворох бумаг, и – вот оно, счастье! – нашел первый лист с аккуратной записью чернильной ручкой: «07 dezember 1942. Berlin. Projekt „Werwolf", impfstoff Nr. 1284. Forscher: Baron Otto Ulrich von Wallenstein» [1] 07 декабря 1942. Берлин. Проект «Вервольф», вакцина № 1284. Исследователь: барон Отто Ульрих фон Валленштайн (нем.). .

Сразу стало понятно, откуда те полосы в полу, зачем в лаборатории пулемет и для чего клетки с толстенными прутьями дополнительно защищены бронестеклом. Похоже, Валленштайн в этой лаборатории выводит новую формацию убер-зольдатен в виде оборотней. Судьба забросила меня в его шкуру не просто так. Наверное, сейчас он близок к научному прорыву, и я должен ему помешать!

Я кинулся исследовать лабораторию на предмет рубильников, электрических шкафов, пультов управления и прочих штуковин в этом роде. Как в компьютерных играх: уничтожь такую-то хреновину, и будет тебе счастье вроде перехода на следующий уровень или бонус в тысячу очков. Одновременно с поисками я лихорадочно соображал, а что, в сущности, даст мне диверсия? Ну, выиграю день, максимум два, а потом опять все пойдет по накатанной и с высокой вероятностью, что без меня.

Мейнер далеко не дурак, раз работает в секретной шарашке. Вряд ли созданием мифических монстров занимается открытая лаборатория Берлинского университета. Да и будь он полным кретином, сопоставить факты не составит особого труда. Ушел – оборудование работало, вернулся – нет. Кто виноват? Правильно – тот, кто остался. А кто был в лаборатории, пока заботливый Фридрих искал автомобиль для начальника? И снова бинго! Барон Отто Ульрих фон Валленштайн, то бишь я. А раз так, извольте, герр барон, проследовать прямиком в застенки папаши Мюллера, где и поведайте ему, как все произошло, а после получите достойное наказание в виде отправки в Заксенхаузен.

Перспектива предстать пред светлые очи самого группенфюрера СС не прельщала, поскольку я справедливо рассудил, что на свободе от меня будет больше толку, чем в застенках гехайме штатсполицай, или просто – гестапо. Я прекратил поиски и вернулся к столу. Как оказалось, вовремя. Спустя секунду дверь отворилась и на пороге появился Фридрих.

– Господин штандартенфюрер, прошу, «опель» ждет. О лаборатории не волнуйтесь. Как только Гельмут починит камеры, я позвоню, а пока отдыхайте и набирайтесь сил. – Фридрих вскинул правую руку: – Хайль Гитлер!

– Зиг хайль! – неожиданно для себя рявкнул я и прищелкнул каблуками.

Признаюсь, сперва я опешил от столь быстрого вхождения в образ, но быстрый анализ ситуации привел к утешительному выводу. Во-первых, у барона давно уже выработался стойкий рефлекс на фашистское приветствие, и тело самопроизвольно реагировало на такие вопли. Во-вторых, не заори я в ответ, всей моей конспирации сразу пришла бы крышка. А так и дело спас, и сам не засветился. Подумаешь, психопату австрийскому заздравную крикнул. Я же знаю, чем в итоге дело кончится и кто по кому панихиду справит. Да и ничего со мной не случится, если я несколько раз вытяну руку с воплем «Хайль!». Не навсегда ведь я здесь оказался, перекантуюсь денек-другой, сделаю, что должен, и обратно рвану.

Я надел заботливо поданную Фридрихом офицерскую шинель, проворно застегнул пуговицы. Сунул руки в кожаные перчатки и покинул лабораторию.