Макс Вальтер - Смерть может танцевать

Следуя по крышам, я следил за ним вот уже несколько вечеров. Прекрасно знал, где он живёт и примерно представлял его круг общения. Оставалось только пройти с ним до нужного переулка, вырубить и поговорить.

Разговор я задумал провести в нищем квартале, здесь смерть чаще всего исполняет свой танец. И здесь, в городе, это единственное место, где можно кричать всю ночь и никто не придёт тебе на помощь. А уж раб, который шляется здесь посреди ночи, вряд ли привлечёт к себе внимание.

Клиент появился, как часы, прошмыгнул внутрь, с таким видом, будто и в самом деле собирается что-то праздновать. Он всегда ходит один, внутри сидит ровно час, а затем идёт через нищий квартал.

Я спустился с крыши и прошёл вперёд по его маршруту, занял тёмную нишу между слегка выступающим углом соседнего дома и крыльцом. Уселся на корточки, чтобы слиться с темнотой и принялся ждать.

Судя по моим внутренним часам, он вот-вот должен пройти мимо меня и вскоре я услышал неспешные шаги.

Я вырос за его спиной и нанёс один точный удар в затылок, затем подхватил на руки тело и вначале затянул его в темноту, из которой только что выпрыгнул.

Снова притих и прислушался. Откуда-то с улицы трактиров доносилось громкое пение, женский смех и лошадиное ржание. Нищий квартал словно замер, сейчас большинство его жителей ушли на промыслы. Кто-то очищает карманы вусмерть пьяных, от крепкого эля. Лучше бы Дарий его на церемонии поставил. Кто-то встречает гостей города с дубиной на плече, чтобы поживиться тугим кошельком приехавшего за покупками.

И только юный раб, сейчас тянет тело потерявшего сознание господина, чтобы задать ему пару важных вопросов.

Я затянул его в полуподвальное помещении, лихо орудуя крюком, связал руки приготовленной заранее верёвкой и начал приводить в себя. Немного воды в лицо, пара пощёчин и по очереди растёртые ладонью уши быстро сделали своё дело.

— Эй, ты кто такой? Что происходит? — задёргался тот, когда в его глазах наконец прояснилось. — Опусти меня раб, и я дам тебе денег.

— Дядя, ты не понял, — ледяным тоном сказал я, — это я тебя связал.

— Ты в своём уме? Тебя на рудники отправят! — сменил тот настроение на гнев. — Развяжи, я никому не скажу о тебе. Возьми деньги и развяжи.

Молча снял крюк и на его место установил стилет, затем посмотрел в глаза, полные непонимания от происходящего.

— Я буду спрашивать, а ты отвечать, — произнёс я. — Как понял?

— Ты знаешь, кто я такой? — начал тот.

Я взял его за горло, большим и указательным пальцами стиснул прямо под челюсть, прижал затылком к стене и медленно принялся отрезать ухо. Орал он громко, ближе к концу хотел вырубиться, но я прыснул ему водой в лицо и довёл дело до конца. Несколько пощёчин и выпрошенный у Гретты нашатырь, слегка прояснили его взгляд.

— Имя? — спокойно спросил я.

— Что? — не понял тот, всё ещё испытывая болевой шок, пришлось сломать палец.

Крик перешёл в завывания, но боль сменилась и слегка подтолкнула его к разговорчивости.

— Норг, — ответил он прежде, чем я повторил вопрос.

— Где живёшь? — очередной наводящий вопрос, чтобы знать, где правда, а где ложь.

— Зачем тебе это? — сделал он глупость, задав вопрос.

Стилет тут же начал скоблить рану, которая осталась от уха. Для того, чтобы человеку было больно, не обязательно наносить много увечий, достаточно шевелить уже имеющиеся. Правда вскоре мозг начнёт отключать их, но пока времени прошло ещё очень мало. Норг снова закричал и попытался вырваться, но своей суетой делал только хуже.

Снова вода, нашатырь и несколько пощёчин.

— Где ты живёшь? — на этот раз пришлось повторить вопрос.

— В середине Портовой улицы, тридцатый дом, — подтвердил он известные мне данные.

— Знаешь, кто такой Ярг?

— Гладиатор, — ответил Норг полуправдой.

— Как часто он бывает в таверне?

— Откуда я знаю? — вот теперь я увидел, как выглядит ложь.

Не произнося ни слова, я опять прижал его к стене и начал ковырять рану на голове. Но на этот раз остатками уха не ограничился. Соврёт ещё раз и пытка продлится дольше, и это будет до тех пор, пока он сам не поймёт, что гораздо проще говорить правду.

Как часто он бывает в таверне? — переспросил я холодным тоном и положил отрезанный палец ему на колени.

Тот испуганно уставился на него, всё ещё прибывая в болевом шоке. Пришлось повторить с нашатырём и водой, а затем слово в слово повторить вопрос.

— Наши графики не пересекаются, — снова полуправда, но на этот раз, без какой либо информации. — Стой, не надо, — вскрикнул он и ударился затылком о стену, пытаясь отстраниться от приближающейся к горлу руки.