Семён Афанасьев - Игра без правил

- Vor zwanzig Minuten war alles in Ordnung[2], - ответил Бунстер с ноткой мрачного юмора.

- Так ты еще и по-немецки горазд, Профессор…

- Я говорю на двадцати шести языках, помимо двух родных.

- Охренеть…

Я велел Максу посадить Бунстера на землю возле дерева, сам сел на поваленный ствол и приступил к допросу, переводя Максу и таким образом создавая впечатление, что допрашивает Макс, а я только переводчик. Вскоре я уже знал, что Шрайвер стал единоличным «пиратским капитаном»: Бергофф был зарезан ночью, ван Грааф обвинил Шрайвера и дело закончилось поединком на ножах. Шрайвер победил, заработав больше ста очков и пару легких ран, а затем принялся укреплять свою власть и дисциплину.

Одним из ноу-хау Шрайвера стало решение «женского вопроса». В лагере пиратов оказалось, не считая суперзвезды Острова Ильзы фон Айзенштайн, всего две женщины, причем обе принадлежали покойным главарям, и из-за них ранее уже лилась кровь. Шрайвер не стал присваивать обеих на правах главаря, а установил определенный порядок, при котором каждый «пират» получал доступ к телу одной из них, которая постарше и попроще, примерно раз в месяц, если не имел никаких выговоров и взысканий. При активной и добросовестной «службе» это могло происходить и чаще. Верхушка же, включая самого Шрайвера, пользовалась второй девицей, молоденькой и куда более «товарной» на вид докторшей-азиаткой, которая заработала четыре электрических стула, травя своих пациенток ради их наследства. За особые заслуги рядовые «пираты» могли получать в награду и докторшу тоже.

Эта система неожиданно принесла Шрайверу авторитет и крепкую власть. Нечастый, но стабильный и безопасный «доступ к телу» оказался той «морковкой», за которую «пираты» признали главенство нового «капитана» и отказались от дальнейших кровавых переделов власти и благ, сулящих больше ништяков ценой высочайшего риска. Утвердилось некое равенство, чем в свое время славились обычные пираты.

- М-да, - подытожил Макс, когда я пересказал ему итоги допроса. – Гнуснее и не придумать… Хотя кто я такой, чтобы судить…

- Посмотри с другой стороны, - ответил я. – В немецких концлагерях тоже были бордели для лояльных заключенных, ты знал об этом? Отобранных для лагерных борделей женщин помещали в лазарет, где их приводили в форму — делали уколы кальция, чистили кожу специальными щетками, купали в дезинфицирующих ваннах, усиленно откармливали и оставляли загорать под кварцевыми лампами. Положение лагерной проститутки, крайне унизительное с обычной точки зрения, в чудовищных условиях концлагеря многими узницами расценивалось как желанное и престижное, и характерно, что почти все лагерные проститутки дожили до освобождения. И то, в лагерях была норма – восемь мужчин в день. Тут, как я понимаю, один или два, что куда более щадяще. И вообще, их уже не было бы в живых, если бы не было кого-то типа Шрайвера, который защищал бы их от произвола и групповых изнасилований.

Макс только вздохнул. Забавная у него защитная реакция психики: он заморачивается вопросами порядочности, скорей всего, чтобы не вспоминать, скольких детей он осиротил во время кровавой бойни в клинике покойного «доктора Кляйнера»: по странному стечению обстоятельств лишь одна его жертва из четырнадцати, двадцатидевятилетняя ассистентка хирурга, еще не имела детей.

Я повернулся к Бунстеру.

- Вот что, герр Бунстер. Вы пойдете сейчас в лагерь и скажете Блекджеку Шрайверу, что с ним хочет поговорить его бывший сослуживец, с которым они вместе служили в отряде «морских котиков». Затем пусть он пришлет кого-нибудь с ответом. Вам понятно?

Он не проявил особой радости.

- Вполне. А винтовка?

- Что «винтовка»?

- Винтовка. Это винтовка Блекджека, он дал ее мне для дежурства, и на весь Остров таких вроде бы три штуки. Что-то мне не хочется возвращаться к нему без винтовки.

Видали нахала?

- Если того, что вас отпустят живьем, вам мало…

Но Бунстер оказался крепким орешком.

- Вы оба под «антирадаром», - сказал он, - рейтинга за мою смерть вам не дадут, разве очко-другое, а «антирадар» - пока-пока.

- Макс может прострелить вам колени. Фрага не будет, перки не сгорят. Герр Бунстер, винтовка – фигня, есть вещи поважнее. И для него, и для вас. Ведь вы же хотите выбраться с острова?

Бунстер вернулся с ответом меньше, чем через час.

- Бледжек согласен на встречу, - сообщил он, глядя на Макса, - при условии, что на входе вы сдадите оружие и вас обыщут.