Семён Афанасьев - Игра без правил

Макс связал пленнице руки и поставил на ноги.

- Двигай.

Мы вернулись в убежище, теперь уже втроем, дрон полетел за нами. Ну еще бы, какой сейчас материал-то будет…

Пока Макс обыскивал Кольер, не особо стесняясь, я достал из рюкзака свою плащ-палатку и подвесил ее к навесу в виде полога.

- Это чтоб у вас была хотя бы иллюзия уединения и дрон не пялился, - ухмыльнулся я. – Макс, ты, главное, следи, чтобы она руки не развязала и не давай ей кричать, если будет. Все, развлекайся, а я тут со зрителями побеседую.

Макс вместе с пленницей, которая продолжала хранить молчание ведомого на живодерню ягненка, скрылся за пологом, а я уселся на небольшой кусок пенечка, служившего Робинсону стульчиком, и сделал знак дрону.

- Оператор, камеру на меня, пожалуйста… Спасибо. Итак, дамы и господа, фанаты и фанатки нашей амазонки Анны Кольер… Должен вам сказать, что ваша любимица – человек, мягко говоря, нехороший. Вот капитан Робинсон, которого она убила выстрелом в спину не далее как вчера – совсем другое дело. Дарил людям радость - в смысле, возил контрабандой лемуров, а не наркотики, как Кольер. Признаюсь честно – я обожаю лемуров. Они такие миленькие, такие кавайные глазастые няшки… Капитан Робинсон привез радость многим людям – он был хорошим человеком. Что застрелил двух офицеров береговой охраны… Ну, идеальных людей на свете не бывает. Но Анна Кольер убила его вчера… вам на потеху. Про то, что она и нас убить пыталась, уже молчу. В общем, так, дамы и господа. Вы вознаградили вашу амазонку семью очками рейтинга за убийство Робинсона – значит, вас там не менее тысячи четырехсот сорока человек сидит у телевизоров. А скорее больше. Давайте, берите в руки ваши телефоны, планшеты, кредитные карточки и начинайте голосовать. Если нам с Максом придет не менее десяти голосов на двоих – мы отпустим вашу любимицу. Если нет – казню ее лично. Времени у вас – пока Макс там с ней занят. Кстати, лайфхак: если половина из вас проголосует за одного, половина за другого – получится больше очков, чем если все проголосуют только за меня. Бросьте монетку: если орел – голос за Макса, у него фамилия птичья. А если решка – тогда за меня. Так голоса распределятся равномерно. Ну а самые богатые, кто искренне переживает за мадемуазель Кольер, могут голосовать за обоих. Давайте, время не ждет. Жить вашей любимице или умереть – зависит от вас.

Все время, пока я толкал речь, из-за полога за моей спиной доносилось сопение Макса. Кольер сохраняла молчание – то ли шок, то ли страх, то ли благоразумие. Ладно, пока есть время – можно чего-нибудь сообразить на ужин.

Я развел маленький огонь в миниатюрном очажке: благо, у Робинсона под рукой были заготовлены наломанные сухие ветки в качестве дровишек. На огонь поставил жестяную кружку из хозяйства покойного капитана, отыскал в его припасах несколько пакетиков чая. Сахара нет – ну, что поделать. Так, галеты есть, сушеные фрукты есть, сушеное мясо есть. Поглядим, как тут жить по-робинсоновски.

Некоторое время спустя Макс выбрался из-под навеса, заправляя рубашку в штаны.

- Я все, - сказал он, - твоя очередь.

Я покачал головой:

- Пас. Старовата она для меня, и не в моем вкусе. Но в следующий раз, когда встретим кого-то моложе – я буду первым в очереди.

- Справедливо… Так что?

В вопросе Макса я уловил некоторое беспокойство: его напрягает, что сейчас придется принимать тяжелое решение. Порядочные люди дичают и звереют дольше непорядочных, но обычно это все равно случается, если только порядочность не угробит досрочно. Макс Вогель за почти год в условиях, не способствующих сохранению человечности, всю ее еще не растерял.

Я достал ПЦП и взглянул на экран:

- Ну-ка… Ха, шесть очков. Макс, глянь, что у тебя?

- Плюс семь… Откуда?

- Видимо, ты не слышал, что я говорил болельщикам нашей мадемуазели… Неважно. Давай ее сюда, тут и чаек поспел…

Он вытащил Кольер из-за полога и посадил рядом, набросил ей на плечи ее же плащ.

- Руки-то развяжи, - сказал я, - как ей чаевничать со связанными?

- Думаешь, стоит?

- Ты что, не справишься, если наша гостья не будет благоразумной? – Я повернулся к Кольер: - взгляни вон туда. Дрон висит, видишь? Передай привет своим зрителям, поблагодари: они спасли тебе жизнь… в этот раз.

Ее глаза лихорадочно бегают по сторонам: то ли не понимает, что происходит, то ли просто не верит, что в месте, где брать пленных противопоказано, ее возьмут да отпустят.

- Чаю? Без сахара, но тут уж не до жиру. Галетики, фрукты… Покойный Робинсон угощает.