Сергей Кротов - Война. Часть 1

— … завтра ночью со стороны Харбина на станцию Мудандзянь…

Под трёхметровым потолком кабинета раздался громкий хохот четырёх лужёных глоток, Мехлис слегка улыбнулся.

— Как-как… говоришь…. Мудо-что? — Ловит синеватыми губами воздух Блюхер, вытирая слёзы.

— Дзинь… — Посказывает Мазепов.

— … и станцию Нансевосандоо… — невозмутимо продолжаю я, выждав небольшую паузу. — начнут прибывать эшелоны с частями 15-ой и 20-ой пехотных дивизий, механизированной бригады, гаубичного и кавалерийского полка…

По мере перечисления всё новых частей и подразделений весёлые улыбки начали постепенно сползать с лиц собравшихся.

— … всего японский Генеральный штаб планирует создать на участке ответственности Посьетского погранотряда группировку численностью до тридцати восьми тысяч штыков. Кроме того, к устью реки Туманной для возможной огневой поддержки сухопутных войск направляется отряд японских кораблей в составе одного крейсера, 14 миноносцев и 15 военных катеров. Группировку в воздухе будет поддерживать авиация: до семидесяти самолётов, в основном — истребители. Дата готовности к боевым действиям — 29 июля.

— Откуда это всё? — Лицо маршала побагровело.

«Из дешифровки, конечно. Оля кроме начала и окончания боевых действий больше ничего полезного вспомнить не смогла».

— Прошу прощения, товарищ маршал, не в праве этого раскрывать.

Блюхер раздражённо хватает лежащую под рукой картонную папку, пытается развязать тесёмки, не получается и он отрывает ону из них.

— Вот! Почитайте, майор, что пишет Гребенник… — комфронта, помахав в воздухе каким-то документом, вернул его в папку.

«Поковник Гребенник — начальник Посьетского погранотряда».

— … «ввиду того, что японское командование в Хуньчуне (пограничный город в Маньчжоу-Го) открыто заявляет о намерении взять боем Заозёрную, прошу из состава роты поддержки один взвод выбросить на усилиние гарнизона высоты». Один взвод! Считает что сил у него для обороны достаточно. А вы тут о трёх дивизиях речь завели. У вас что в наркомате правая рука не ведает что творит левая? Хотите чтобы на меня пальцем показывали когда я против «почтальонов» войска двину.

«„Японцы-почтальоны“ — безоружные местные жители, среди которых наверняка были и шпионы — нарушители границы, которые имели при себе лишь письмо с требованием „очистить“ маньчжурскую территорию. В последнее время буквально наводнили штаб отряда. Рота… взвод. Через неделю тут бои начнутся. Он что действительно не знаком с обстановкой»?

— Считаю, что данным, о которых я вам сообщил, товарищ маршал, можно доверять. — Делаю морду кирпичом.

— Может быть усилить авиаразведку, товарищ командующий? — Подаёт голос Штерн. Щёки Блюхера побагровели.

— Спасибо, товарищ Чаганов, — он справляется с раздражением и говорит почти спокойно. — можете быть свободны.

Останавливаюсь у стола секретаря комфронта, чтобы спросить о машине, но тот, прижимая телефонную трубку к уху, делает знак подождать.

— Есть вызвать, товарища Смушкевича…

«Не знал что Смушкевич уже вернулся из Испании… судя по всему теперь он — командующий ВВС фронта… значит авиаразведку, всё-таки, усилят».

Вечером уже в сумерках решили с Олей выйти, пройтись по парку (местный охраник на воротах очень рекомендовал), который находится совсем неподалёку под «высоким берегом Амура». По случаю субботнего вечера, совпавшего с пятым днём шестидневки на улице довольно многолюдно. Значительную часть прохожих, ничуть не уступающую «портфеленосцам», составляют моряки Амурской флотилии: у всех как у одного бескозырки низко надвинуты на лоб, клеши отутюжены, походка боцманская. Мы с подругой в гражданке, чтобы не привлекать внимания, но похоже её совершенная фигура, облитая белым шёлком от «графини Орловой» привлекает местных даже больше, чем орден Ленина соседей по вагону.

— Ну как прошёл твой день, дорогая? — На всякий случай крепко прижимаю её локоток к себе. — Не обижали?

— Обижать? Меня? — Фыркает Оля. — Нет, но поначалу пытались заболтать… налетели «один-два крупных, три-четыре мелких» и жужжат… пришлось звонить Меркулову чтоб получить доступ к личным делам. Горбача нет на месте, уехал с инспекцией на границу… Красиво ка-ак! Останавливаемся у деревянной ограды, отделяющей тротуар от обрыва и смотрим вдаль: противоположный берег широкой реки теряется в дымке. Сзади, над главными аллеями и уютными местечками парка зажигаются огни и откуда-то из его глубины доносятся первые нестройные звуки бостона.