Сергей Кротов - Война. Часть 1

— Не это главное, Александр Николаевич, — останавливает ученика академик, — причём тут ордена, главное в том, что в Оптическом институте целенаправленно убивают науку.

— Ваша позиция понятна, — снова беру слово после того, как о том же, но своими словами, высказались почти все присутствующие, — перед поездкой к вам, я поинтересовался о состоянии дел на Ленинградском оптико-механическом заводе. Положение там катастрофическое. Почти вся продукция выпускается со значительными превышениями допусков параметров оптического стекла по преломлению и дисперсии. Каждая новая партия марочного стекла сильно отличается от предыдущей. Мой вопрос такой: является ли это только результатом нерадивости работников ЛОМЗа или тут присутствует влияние несовершенства производственного и измерительного оборудования? И второе: можно ли использовать такое стекло в каких-то оптических приборах или это окончательный брак?

— Кхм-кхм, ну давайте я что ли попытаюсь ответить, — берёт слово худой высоколобый мужчина лет сорока, — моя фамилия Слюсарев, я занимаюсь расчётами оптических систем. Однозначно ответить на первый ваш вопрос, товарищ Чаганов, нельзя. Все понемногу вносят свой вклад в это чёрное дело. Я не снимаю ответственности и с разработчиков оптических систем, порой мы задаём чересчур жёсткие допуски, потому что не в состоянии точно рассчитать их влияние на аберрации, особенно высших порядков. Физически не в состоянии, так как эти вычисления требуют десятков и сотен последовательных итераций. Зачастую марочное стекло с превышением допусков ещё можно использовать, но для этого необходим кардинальный пересчёт всей оптической, что может по времени занимать месяцы если не годы. Поэтому такое стекло идёт в брак.

— Понимаю, Георгий Георгиевич, а вы не пробовали производить расчёты на вычислительных машинах, тех, что производят в ЛФТИ?

— Пробовали, товарищ Чаганов, время вычислений действительно сократилось, но не настолько как мы ожидали, сказывается малое количество ячеек памяти и невысокое быстродействие машины. Расчёты будут продолжаться недели, что для производства неприемлемо, к тому же нам пока не удалось получить такую в своё полное распоряжение.

— То есть дело только в скорости вычислений? Это поправимо. С нового года в Москве начнётся выпуск новых, значительно более быстрых вычислительных машин с большей памятью: быстродействие и объём памяти ориентировочно повысятся в тысячу раз. Я могу посодействовать в выделении ГОИ одной такой машины.

— В тысячу раз! — выдыхают учёные.

— Приезжайте, смотрите, первая эФВМ у нас уже работает. На первых порах будем консультировать в составлении программ. Поймите, товарищи, обстановка в мире очень напряжённая, новая мировая война уже началась, только идёт она пока не в Европе, а в Азии. Уверен, что уже в следующем году пламя займётся и у наших границ. Это означает, что потребность в биноклях, артиллерийских и винтовочных прицелах, возрастёт многократно. Просветление оптики — важнейшая тема! Получены сведения о новых прорывных разработках в этой области в Америке, товарищ Гребенщиков, вы тоже приезжайте ко мне в Москву, там получите подробное описание техпроцесса. Надо немедля провести эксперименты с этими новыми просветляющими покрытиями. Сейчас не время для распрей, но руководитель, который не обеспечивает слаженной работы коллектива профессионально непригоден для этой работы. Уверен, что товарищ Чехматаев в скором времени будет снят с этой работы…

«По образованию директор ГОИ двигателист, будет просто организовать ему перевод в Ярославль или Пермь».

— И последнее, я лично обращусь к Клименту Ефремовичу и думаю, что он исправит ту несправедливость по отношению к академику Рождественскому.

— Сергей Эдуардович, — прощаемся с Фришем на перроне Московского вокзала, — что вы скажете на предложение возглавить ГОИ? Академик Рождественский уже в возрасте, ему будет не по силам заниматься наукой и административной работой. Оптический институт ведь относится к на наркомату оборонной промышленности? Я поговорю насчёт вас с товарищем Рухимовичем, думаю, он возражать не станет.

— Неожиданно, — вздыхает профессор, — вы ведь знаете, Алексей Сергеевич, что я — декан Физического факультета в университете. Боюсь, что если приму ваше предложение, то времени на научную работу совсем не останется.

— Так может быть вам лучше уйти из деканов и сосредоточиться на работе в Оптическом институте? Преподавательская работа в университете отнимает у вас много времени, ведь так?